Никогда не сдаваться.
воскресенье, 06 апреля 2014
среда, 19 марта 2014
Никогда не сдаваться.
вторник, 11 марта 2014
Никогда не сдаваться.
Полное имя: Меррик Балитон
Назначение: Лунный Волк Рейнджер
Первое появление: как Зен-Аку, как Меррик, как Лунный Волк Рейнджер
Морфер: Лунный Рупор
Оружие: Лунный Кий в Режимах Бластера и Клинка
Техника: Цикл Лунного Волка
Зорды: Волк, Аллигатор, Акула-Молот
Этому совсем молодому на вид человеку на самом деле уже больше 3000 лет, а сам он буквально излучает таинственность. Кто же он?
Когда 3000 лет назад шла первая война с Мастером Оргом, Меррик Балитон был шестым Древним Диким Рейнджером. Он не использовал Силу Кристальных Сабель, как прочие, а был призван защищать принцессу Шейлу, к которой к тому же испытывал самые теплые чувства (скажем прямо - любовь). Меррик участвовал в поднятии Анимариума в небо, однако сам он тогда остался на земле.
Пятеро Древних воинов сразились с Мастером Оргом, но тот уничтожил Анимус Мегазорд. Тогда Меррик нашел в Храме Нейзора легендарную Маску Волка, которая обладала невероятной Силой, а также три Кристалла Хищных Зордов - Волка, Аллигатора и Акулы-Молота. Меррик надел Маску и с помощью этих трех Зордов составил Хищнозорд, который победил Мастера Орга.
Однако у этой победы была своя цена. Меррик оказался не в состоянии снять маску, которая превратила его в своего пленника, сделав его злым, и изменив личность на зловещего Зен-Аку. У Древних Воинов не оставалось другого выбора, кроме как одолеть Зен-Аку в бою и заточить его в каменный гроб-темницу.
3000 лет провел Зен-Аку в темнице, и был выпущен слугой современного Мастера Орга - Нейзором. Его память была в беспорядке, за исключением одного смутного воспоминания о своем заключении в тюрьму Древними Воинами, однако он так ничего толком и не помнил ни о личности Меррика, ни о проклятии Маски Волка.
Зен-Аку и его Хищные Зорды нанесли несколько поражений Рейнджерам. В процессе этого Зен-Аку украл у Рейнджеров Слона, Жирафа, Белого и Черного Медведей Зордов. Однако с каждой новой битвой Рейнджеры овладевали все новыми ключами к разгадке тайны Зен-Аку, а Зен-Аку параллельно собирал понемногу осколки своих воспоминаний, частично о том, как он был рядом с принцессой Шейлой. Чтобы не допустить воссоздания памяти Зен-Аку, Нейзор вживил тому в голову жука, который затуманивал его сознание, и стирал воспоминания об его истинном прошлом, при этом усиливая у Зен-Аку осознание того, что его единственная цель состоит в уничтожении отряда Диких Рейнджеров. Зен-Аку дважды являлся дух Мегазорда Анимуса и пытался заставить его вспомнить собственное прошлое. Анимус даже вызвал затмение луны, чтобы перекрыть источник силы Зен-Аку и позволить Рейнджерам на короткое время достичь Меррика через Зен-Аку. Но ни один план так до конца и не сработал, и однажды Зен-Аку вернулся снова, все еще ища мести.
В конце концов, принцесса Шейла обнаружила, что сила проклятия лежит внутри Зордов Зен-Аку. Чтобы снять заклинание с Меррика, Хищнозорду нужно было потерпеть поражение в битве. С помощью новых Зордов - Броненосца и Носорога, Рейнджеры победили Хищнозорд. Это заставило Меррика вернуться в нормальное состояние, Маска Волка была сломана.
Рейнджеры попросили Меррика присоединиться к отряду Диких Рейнджеров, но Меррик отказался. Он не был готов к тому, чтобы простить самого себя за то зло, которое он совершил как Зен-Аку, и не чувствовал себя достаточно достойным, чтобы присоединиться к команде.
Затем Меррик рисковал жизнью, бросив вызов Мастер Оргу и Квадра Оргу с целью вернуть Кристаллы, которые он украл, еще будучи Зен-Аку. Он был серьезно избит, пока наконец Хищные Зорды не откликнулись на его зов, и не вернулись назад к нему. Они дали ему Лунный Рупор, дав ему возможность морфироваться в Лунного Волка Рейнджера. Так появился шестой Дикий Рейнджер.
Меррик оставался таким же отважным, помогая Рейнджерам, когда это было необходимо, но при этом не хотел с ними сближаться, или следовать за романтическими чувствами, которые он испытывал к Принцессе Шейле. Вместо того, чтобы жить на Анимариуме, Меррик работал и жил в Дорожном Доме Вилли, где он выполнял подённую работу в обмен на комнату и питание. Он знал, когда Рейнджеры нуждаются в его помощи, в такие моменты об опасности его предупреждал порыв ветра. По прошествии времени, Меррик стал ближе к Рейнджерам, и в конечном итоге он принял их как друзей, став даже появляться в Анимариуме.
Когда Анимус забрал у Рейнджеров все их Дикие Зорды, он предложил Меррику покинуть команду (Анимус помнил, что Меррик - Древний Воин) и "всех этих людей". Тот оказался, чем привел в изумление древний Мегазорд. Лунный Волк остался защищать Землю, а вскоре Анимус вернул Зорды.
Среди привычек Меррика следует отметить его некую таинственность, а также пристрастие к бильярду, который Меррик открыл для себя в нашем времени. Также Лунный Волк Рейнджер хорошо играет на флейте, и вместе с принцессой Шейлой каждое утро исполняет песню для Оленя Зорда.
Личное оружие Меррика - Лунный Кий, с помощью которого он вызывает Хищные Дикие Зорды, и составляет Хищнозорд. Также у него есть особый Дикий Цикл Лунного Волка. Со всем этим оружием он управляется очень хорошо, проявляя просто фантастическую храбрость в сочетании с умом и осторожностью.
После того как устрашающий Мастер Орг был повержен, Меррик отдал свою Силу Рейнджера, и покинул Черепашью Бухту и Анимариум, чтобы путешествовать по миру в поисках своего настоящего места, ибо он не принадлежал нашему времени. К нему присоединился Зен-Аку, который тоже желал искупить свои злые деяния. Меррик навсегда распрощался с Принцессой Шейлой, и вместе со своей злой половиной исчез из виду.
Кто знает, может, вы и встретите однажды на дороге странно одетого молодого человека, и устрашающего вида существо в волчьей маске, которые бредут неизвестно куда...
Никогда не сдаваться.
пятница, 07 марта 2014
Никогда не сдаваться.
Результаты теста Проверь свой уровень выживаемости
ВЫ — «ЧЕЛОВЕК-АВОСЬ»
Переждать, зарыть голову в землю — если не бетон — то, значит, повезло и авось неприятности сами пронесутся мимо. Тактика, конечно, неплохая, и если бы премудрый пескарь ей продолжал следовать и не высовывался, его бы не съели. Но если наступит всемирный потоп — не забудьте затаиться где-нибудь на высокой-высокой горе. И надейтесь, что вместе с потопом не произойдет извержения вулкана 
Уровень выживаемости: 12%.
Никогда не сдаваться.
Ксения КорягинаКотофейская Машина открыла ваш истинный облик!  Ты совершенно сумасшедшая кошка. Хорошо, что друзья и родственники уже немного привыкли к твоим выходкам, не то ты непременно свела бы их с ума.Какая ты кошка? |
Никогда не сдаваться.
***
Он знал, что это год пройдет также спокойно, как и предыдущие, но было чувство, что на Пасху обязательно что-то случится. Пасхальный кролик посмотрел на отчаянно прыгающие яйца, которые явно хотели привлечь его внимание.
- Эй, эй, успокойтесь, и просто покажите, что случилось.
Яйцо быстро побежало вперед, и Кролик поспешил за ним. Они вышли на поляну, находившуюся довольно далеко от маленького села, хорошо укрытого от окружающего мира. Продолжая идти, яйцо врезалось в лежавший в небольшой нише какой-то странный шар. Потихоньку, чтобы не спугнуть это нечто, свернувшееся в клубок, Пасхальный кролик двинулся вперед, соблюдая все предосторожности – чтобы ни одна ветка не хрустнула.
Клубок развернулся, оказавшись мальчиком с песчано-светлыми волосами, темно-карими глазами, в данный момент покрасневшими и опухшими, и мокрыми от слез щеками. Увидев яйцо, мальчик, улыбнувшись, осторожно приподнял его.
- Т-ты вернулся…
Поклонившись в знак согласия, яйцо развернулось, спрыгнуло с рук мальчика и побежало к стоявшему неподалеку Пасхальному кролику. Мальчик ахнул от удивления и медленно подался в глкбь ниши, не отрывая взгляда от стоявшего перед ним большого зайца.
- Все в порядке, - сказал Кролик, наклонившись, - я тебя не трону. Что ты здесь делаешь?
- Я-я заблудился… - губы мальчика задрожали. – М-мама сказала, мы пойдем з-за яйцами…Н-но она б-была з-занята, а я так хотел пойти…
Пасхальный кролик ласково улыбнулся.
- Не терпелось, значит? Как тебя зовут?
- Д-Джек.
- Ну что, Джек, давай, я отнесу тебя домой, - произнес Кролик, протягивая лапу.
- Вы Хранитель? – тихо спросил Джек.
- Конечно, много ты разве видел болтливых кроликов?
- Ни одного.
- Вот видишь, - Кролик улыбнулся, когда мальчик забрался к нему на спину. Взяв яйцо, он дал его радостно заулыбавшемуся Джеку. – Держись крепче.
Кролик быстрыми скачками помчался вперед, что вызвало у Джека бурное ликование, не утихавшее всю дорогу. Добравшись до окраины деревни, он опустил мальчика на землю.
- Я увижу вас снова? – спросил Джек, прижимая к себе яйцо. Пасхальный кролик наклонился и мягко потрепал светлые волосы мальчика.
- Вполне возможно. Если однажды ты окажешься в беде, я обязательно приду на помощь. Я всегда буду тебя защищать.
С радостью приняв этот ответ, Джек побежал в деревню, к стоявшей перед одним из домов женщине с таким же волосами, как и у него. Убедившись, что теперь Джек в безопасности, Кролик скрылся в одной из своих нор…
***
Пасхальный Кролик проснулся и недовольно заворчал, обнаружив, что все еще находится в лазарете Северянина. Негромкий болезненный стон привлек его внимание к соседней кровати, на которой лежал Джек. Лицо зимнего духа было искажено от боли, руки судорожно сжимали края одеяла.
- Джек, - Кролик подошел и мягко потряс его за плечо, - проснись.
Прерывисто дыша, Джек очнулся, и, прищурившись, осмотрелся.
- К-Кролик?
- Ага.
- Г-где мы?
- В убежище Норда, ты получил серьезную травму в схватке с Питчем. Как ты себя чувствуешь?
- Больно… Бок еще болит.
- Да, у тебя там роскошный синяк, - усмехнулся Кролик, и Джек слабо улыбнулся в ответ.
- Мне очень жаль…
Пасхальный кролик нахмурился.
- О чем ты?
- Первый бой… И так плохо завершился… Выходит, все же сила – это еще не все, что нужно для атаки.
- Не думай об этом. С учетом того, что для тебя это первая битва в жизни, ты неплохо все сделал.
- Но мы не выиграли.
- Мы удерживали Питча, сколько могли, но твоя безопасность стала главным приоритетом.
- Кенгуру, ты такой заботливый… - Фраза прозвучала еле слышно – Джека клонило в сон, и, закрыв глаза, он, наконец, заснул. Пасхальный кролик тихонько рассмеялся, и осторожно, чтобы не разбудить мальчика, потрепал его волосы.
- Конечно, как и все Хранители.
- Мммм… - промычал сквозь сон Джек, и, зевнув, на этот раз заснул уже крепко, до утра.
- В конце концов, хоть ты и бессмертный, и прожил уже три сотни лет, ты все равно еще ребенок, - шепотом продолжил Кролик, - и мы всегда будем защищать тебя.
Он знал, что это год пройдет также спокойно, как и предыдущие, но было чувство, что на Пасху обязательно что-то случится. Пасхальный кролик посмотрел на отчаянно прыгающие яйца, которые явно хотели привлечь его внимание.
- Эй, эй, успокойтесь, и просто покажите, что случилось.
Яйцо быстро побежало вперед, и Кролик поспешил за ним. Они вышли на поляну, находившуюся довольно далеко от маленького села, хорошо укрытого от окружающего мира. Продолжая идти, яйцо врезалось в лежавший в небольшой нише какой-то странный шар. Потихоньку, чтобы не спугнуть это нечто, свернувшееся в клубок, Пасхальный кролик двинулся вперед, соблюдая все предосторожности – чтобы ни одна ветка не хрустнула.
Клубок развернулся, оказавшись мальчиком с песчано-светлыми волосами, темно-карими глазами, в данный момент покрасневшими и опухшими, и мокрыми от слез щеками. Увидев яйцо, мальчик, улыбнувшись, осторожно приподнял его.
- Т-ты вернулся…
Поклонившись в знак согласия, яйцо развернулось, спрыгнуло с рук мальчика и побежало к стоявшему неподалеку Пасхальному кролику. Мальчик ахнул от удивления и медленно подался в глкбь ниши, не отрывая взгляда от стоявшего перед ним большого зайца.
- Все в порядке, - сказал Кролик, наклонившись, - я тебя не трону. Что ты здесь делаешь?
- Я-я заблудился… - губы мальчика задрожали. – М-мама сказала, мы пойдем з-за яйцами…Н-но она б-была з-занята, а я так хотел пойти…
Пасхальный кролик ласково улыбнулся.
- Не терпелось, значит? Как тебя зовут?
- Д-Джек.
- Ну что, Джек, давай, я отнесу тебя домой, - произнес Кролик, протягивая лапу.
- Вы Хранитель? – тихо спросил Джек.
- Конечно, много ты разве видел болтливых кроликов?
- Ни одного.
- Вот видишь, - Кролик улыбнулся, когда мальчик забрался к нему на спину. Взяв яйцо, он дал его радостно заулыбавшемуся Джеку. – Держись крепче.
Кролик быстрыми скачками помчался вперед, что вызвало у Джека бурное ликование, не утихавшее всю дорогу. Добравшись до окраины деревни, он опустил мальчика на землю.
- Я увижу вас снова? – спросил Джек, прижимая к себе яйцо. Пасхальный кролик наклонился и мягко потрепал светлые волосы мальчика.
- Вполне возможно. Если однажды ты окажешься в беде, я обязательно приду на помощь. Я всегда буду тебя защищать.
С радостью приняв этот ответ, Джек побежал в деревню, к стоявшей перед одним из домов женщине с таким же волосами, как и у него. Убедившись, что теперь Джек в безопасности, Кролик скрылся в одной из своих нор…
***
Пасхальный Кролик проснулся и недовольно заворчал, обнаружив, что все еще находится в лазарете Северянина. Негромкий болезненный стон привлек его внимание к соседней кровати, на которой лежал Джек. Лицо зимнего духа было искажено от боли, руки судорожно сжимали края одеяла.
- Джек, - Кролик подошел и мягко потряс его за плечо, - проснись.
Прерывисто дыша, Джек очнулся, и, прищурившись, осмотрелся.
- К-Кролик?
- Ага.
- Г-где мы?
- В убежище Норда, ты получил серьезную травму в схватке с Питчем. Как ты себя чувствуешь?
- Больно… Бок еще болит.
- Да, у тебя там роскошный синяк, - усмехнулся Кролик, и Джек слабо улыбнулся в ответ.
- Мне очень жаль…
Пасхальный кролик нахмурился.
- О чем ты?
- Первый бой… И так плохо завершился… Выходит, все же сила – это еще не все, что нужно для атаки.
- Не думай об этом. С учетом того, что для тебя это первая битва в жизни, ты неплохо все сделал.
- Но мы не выиграли.
- Мы удерживали Питча, сколько могли, но твоя безопасность стала главным приоритетом.
- Кенгуру, ты такой заботливый… - Фраза прозвучала еле слышно – Джека клонило в сон, и, закрыв глаза, он, наконец, заснул. Пасхальный кролик тихонько рассмеялся, и осторожно, чтобы не разбудить мальчика, потрепал его волосы.
- Конечно, как и все Хранители.
- Мммм… - промычал сквозь сон Джек, и, зевнув, на этот раз заснул уже крепко, до утра.
- В конце концов, хоть ты и бессмертный, и прожил уже три сотни лет, ты все равно еще ребенок, - шепотом продолжил Кролик, - и мы всегда будем защищать тебя.
среда, 05 марта 2014
Никогда не сдаваться.
Эта гостиница на одном из астероидов – перекресток миров. Крупный космопорт, за окнами огни, огни… Оптимус отодвигает узкую пластинку металлических жалюзи, что бы взглянуть с высоты пятидесятого уровня на недавно отстроенный, суетящийся, полный жизни и движения город. Пластинка щелкает, возвратившись на место, и отсек снова погружается в полумрак. Шаг вперед. И вот уже край платформы. Отсек узкий, а платформа огромна. Красно-синий трансформер ложится и заключает в объятия того, кто ждет его в темноте. Они начинают целоваться. Не нужно каких-либо вступлений и слов. Жадный и жаркий поцелуй – лучшее средство от воспоминаний. Объятия, сильные, неистовые – якорь в мире, где все зыбко и непонятно. Теперь все позволено, все можно… Сегодня закончилась война. Об этом еще неизвестно, еще не прозвучали фанфары, не пронеслись, разлетаясь во все концы Галактики, электронные молнии сообщений, не пролился живительный поток информации, рассеивая напряженное молчание, усмиряя боль измученных тревогой Искр. Теневая фаза цикла на чужой планете. Пустота. Время после времени. Застывший квант небытия - сингулярность, в которой нет ни званий, ни знаков различий, где прошлое проклято, а будущее не определено.
- Я так привык к войне и одиночеству, Смоукскрин, – тихо говорит Оптимус, - что совсем не помню, есть ли в этом мире что-то другое.
- В этом мире до шарка другого, – отвечает более высокий, срывающийся от возбуждения, голос, – плохого, хорошего, всякого!
- Ты прав…
Оптимус снова погружается в поцелуй и не хочет отрываться, чтобы не думать. Он ненавидит думать сейчас. Да и вообще… Ему хорошо. Он ощущает себя живым и свободным, без лидерских атрибутов власти и без вечных тревог. Смоукскрин садится на него верхом, подогнув коленные сочленения. Тормошит, забираясь пальцами в щели сегментов. Он дразнится, на ходу придумывая смешные эпитеты, смеется, а потом вдруг погружает лицевую пластину в гудящее от напряжения хитросплетение праймовских шейных кабелей. Высокий баритон эхом звенит в тишине отсека. И Оптимус смеется в ответ, а потом с наслаждением выгибается, открывая шею, подставляя ее под поцелуи. Ему кажется, что он вот-вот взлетит, прямо сейчас, на крыльях недоступной прежде свободы. Раззадоренный происходящим он вдруг предлагает:
- Давай напьемся! Я сотню астроциклов не держал в манипуляторе куб с заряженным, не мог себе позволить.
- Легко!
Молодой автобот вскакивает в платформы, выскальзывает за дверь и, как ветер, уносится по коридору. Он возвращается всего через два клика, с целой горой кубов, поставленных друг на друга.
- Ветеранам бесплатно! – Объявляет он.
- Ты назвал администраторам наши имена?!
- Нет, но они, похоже, сами догадались.
Он сгружает кубы прямо на пол и снова запрыгивает на платформу, не в состоянии прервать насыщение близостью. Как можно заставить себя оторваться от этих строгих губ, в такой день. Он снова утоляет свою жажду прикосновениями и сотнями новых поцелуев. Но Оптимус еще более жаден. Все, что копилось долгими астроциклами, выпущено наружу. Смоукскрин не узнает своего командира. Неужели это тот самый суровый лидер автоботов, который еще недавно был так замкнут и так сосредоточен. Губы Оптимуса восхитительно пахнут энергоном, он расслаблен и стонет низко, словно рычит. Звуки его голоса приводят молодого автобота в неистовство. Смоукскрин уже не целует - терзает эти серые губы. Целый клик они катаются по платформе, и красно-синий трансформер проявляет чудеса ловкости, чтобы не повредить более хрупкий корпус своего подчиненного. Бывшего подчиненного…
Она взялась вдруг - свобода, которую оба так жаждали. Сброшены военные оковы и есть возможность прямо завтра демонтировать оружие, выкатиться на чистые улицы, вернуться к гражданским обязанностям. Оптимус гонит мысли о завтрашнем цикле прочь. Он знает, что мир так просто его не отпустит, и завтра, уже завтра, когда над цивилизацией вспыхнет заря новой эпохи, его захватят государственные дела. Долг выдернет его из желанного покоя, умчит по дорогам ответственности, и наступят… мирные будни. Он знает, что многие из таких будней будут похлеще будней военных. Он не хочет об этом думать.
- Топливо! – Азартно в унисон кричат оба, разрывая поцелуй. Смоукскрин выставляет ряд кубов прямо на широкий грудной отсек Оптимуса. Они смеются, а потом пьют до дна, проливая восхитительный хмельной флюид на красную, покрытую царапинами и следами мелких осколочных ранений, броню. Смоукскрин ласкает пальцами каждую зазубрину, каждый старый сварочный шов. Он без стеснения слизывает пролитый энергон, намеренно проникая своей чувствительной глоссой в щели сегментов этой священной брони. Его движения становятся плавными и все более откровенными. Ионы меняют настройки нейросети, растормаживая процессорный контроль. Манипуляторы Прайма смыкаются на округлых белых плечах. Его ладони, такие огромные и сильные, едва заметно дрожат. Смоукскрина тоже начинает бить дрожь. Ну почему ЭТО случилось так поздно! Он же сто раз мог предложить ЕМУ провести зарядный цикл вместе. Но не предложил, дотянул до самого конца войны, не в силах побороть свое смущение.
- Я всегда хотел тебя! – Кусая губы, говорит молодой автобот. Они уже давно в приватных беседах перешли на «ты», но сейчас такое дерзкое и грубоватое заявление обдает Смоукскрина новой волной возбуждения.
- Я тоже, – отвечает Прайм, глядя прямо в его оптику, - с самого первого дня, как ты у нас появился. С первых слов твоей присяги и первых бесшабашных подвигов, за которые тебя поначалу так ненавидела команда.
- Я делал ВСЕ, что бы ты обратил на меня внимание.
- И мне порой хотелось отправить тебя на гауптвахту, или… отинтерфейсить где-нибудь в углу до беспамятства.
- Сделай это сейчас! – Голубые окуляры Смоуксрина темнеют. Он не может усмирить дрожь и снова хватается за куб. Возбуждение сносит настройки всех контролирующих систем, и тягучий низкий фон неистового желания разливается по отсеку.
- Ого! – Оптимус кладет манипулятор на его грудь, впитывая этот фон и раскачивая на волнах резонанса свой собственный. Смоукскрину и хорошо, и стыдно. Ему кажется, что его желание похоже на стравленную прямо на пол смазку. Но он не может ЭТО удержать. Голубые окуляры на мгновение меркнут, и он срывающимся голосом произносит:
- Наверно, я и смог пройти всю войну, потому что внутри меня засела эта нелепая юношеская блажь. Я хотел отдаться только тебе, и никому другому. Циклы напролет я мечтал об этом, и после каждого боя возвращался живым…
- Шаркова Бездна! – Тихо ругается Оптимус, и нежно берет лицо маленького автобота в свои ладони - Мне следовало догадаться обо всем самому.
Теперь он целует его более медленно, глубоко проникая глоссой в маленький горячий рот, лаская детали форсунок и отверстия охлаждающих механизмов. Поле лидера становится плотнее. Он сжимает им своего партнера, чувствуя, как индивидуальные поля каждой его системы, каждого узла и блока, подчиняются внешнему воздействию и превращаются в гигантские диполи, выстраиваясь вдоль силовых линий. Это уже не шутки, не пена мутного потока первой радости - это уже настоящая страсть.
- Иди ко мне…
Они с силой прижимаются грудными отсеками. Смоукскрин снова запускает манипулятор в шейные кабели лидера. Он чуть не повредился процессором, сотню циклов мечтая о них и не смея коснуться. Но сейчас можно... Его пальцы перебирают толстые жгуты. Силовые магистрали Прайма сразу же отзываются энергетическим всплеском. Маленькие молнии срываются с них и колют пальцы. А энергоновые… Горячие, пульсирующие, мощные, начинают вибрировать. Еще мгновение, и огромные ладони лидера сжимаются на бедрах Смоукскрина, скользят по спине, задерживаясь на чувствительных креплениях дверец. Пальцы забираются в мелкие щели плечевых сочленений, и гладкие плечи маленького автобота моментально нагреваются от прикосновений.
- Не медли, – стонет Смоуксрин, – иначе я расплавлюсь.
Прайм срывает замки на его поясе. Тяжелый сегмент паховой брони Смоукскрина летит вниз. Еще мгновение, и молодой автобот уже лежит внизу. Прохладный воздух отсека касается разгоряченных систем, и он дерзко раздвигает бедра. Он никогда так не делал, с самой своей активации предпочитая доминировать над партнерами. Но сейчас… Тяжелая ладонь лидера накрывает небольшую интерфейс-панель белого спорткара и сразу захватывает ее целиком. Смоукскрин стонет и выгибается дугой. Прайм приподнимает его и разворачивает спиной к себе. Один манипулятор лидера изгибается, проскользнув между платформой и стройной талией. Синие пальцы ложатся на небольшой напряженный коннектор, осторожно сжимая его основание, чтобы активировать систему впрыска. Это вызывает такую бурю в эмоциональном блоке Смоукскрина, что у него на мгновение меркнет в оптике. В ответ на его стон, горячие губы лидера перемещаются на боковой аудиосенсор, и длинная сегментированная глосса скользит по шее. Тогда Смоукскрин стонет еще громче, страшно стесняясь своего голоса, который становится вдруг чужим, надломленным и хриплым. Другой манипулятор лидера просовывается сзади под округлым бедром, вдоль центральной линии, разделяющей корпус сине-белого трансформера на левую и правую половины. Еще мгновение, и Оптимус практически усаживает Смоукскрина на свое запястье, легко удерживая вес небольшого партнера. Его пальцы ласкают маслянистые тазобедренные сочленения, постепенно приближаясь к плотно сомкнутому отверстию основного порта. Смоускрин оказывается полулежащим на спине, сжатый двумя манипуляторами, которые спереди и сзади удерживают его за самые интимные места. Под ним вибрирует и гудит мощный красно-синий корпус, губы лидера все так же плотно прижимаются к шее.
- Ты всегда доверял мне, доверься и сейчас. – Манипулятор перемещается с паха на живот, а потом скользит вверх, прямо по центральному каналу груди. - Створки, Смоук, – голос Оптимуса звучит нежно, но за этой нежностью чувствуется привычка отдавать приказы, – открой их…
Смоуксрин дрожит. Обнажить Искру - слишком интимная просьба. Но как можно ослушаться этого голоса, произносящего слова так, что в каждом из них, даже при самом ласковом тоне, звучит металл. Створки белой брони чуть приоткрываются, и пальцы командира сразу проникают в открывшуюся щель. Почти одновременно с этим, его другая кисть достигает заправочного порта, упираясь в заслонки диафрагмы.
- Оптимус… - Смоукскрин протяжно выдыхает его имя.
Он ничего не может с собой поделать. Внешняя диафрагма раскрывается сама, реагируя на базовый рефлекс. А спина в это время ощущает, как широко разошлись в стороны грудные пластины лидера. Маленькие голубые молнии окутывают плечи Смоукскрина, текут по нему теплыми струйками, змеясь вдоль фигурных щелей сегментов. Еще клик, и пластины распахиваются так, что Смоукскрин почти проваливается внутрь могучей кабины. Жар систем грудной секции Прайма нестерпимо приятен.
- Я хочу иметь с тобой связь Искр, – тихо шепчет Прайм.
- Да…
И тогда огромная Искра лидера дает первый импульс. В сознании Смоукскрина меркнет, чужая энергия разливается по корпусу, как расплавленный металл, мгновенно пронзая его от самого центра до кончиков пальцев, и тут же отступает, оставляя после себя прохладу и опустошение. А потом снова… Оптимус умеет управлять энергией слияния, о таком Смоукскрин даже и не слышал. Темно-серая ладонь добирается внутрь белого грудного отсека, и с помощью двух трёх разрядов стимулирует камеру настолько, что она раскрывается почти полностью. Плазма, окутывающая плечи, лавиной устремляется внутрь. На этот раз огня еще больше! Смоукскрин почти кричит и мотает головой. Ладонь Оптимуса сжимает края камеры, совершая циркулярные движения. Другие пальцы – те, что снизу, затевают невероятно приятный танец, лаская края основного кольца, расширяя его, сминая упругий уплотнитель. Внутри брюшной секции Смоукскрина толчками перестраиваются магистрали, входя в режим совместной заправки - снова базовый рефлекс, который ни за что не перепрограммировать.
- Тензодатчики твоих магистралей распознают ЭТО, как сильную боль, – говорит Оптимус, – ты готов?
- Я хочу этого больше всего на свете, – отвечает Смоукскрин, и тут же чувствует, что вместо пальцев в него входит что-то огромное, горячее, вибрирующее энергией. Он, сцепив дентопластины, давит вопль. Створки камеры Искры распахиваются во всю ширину. Пальцы одного манипулятора Прайма вцепляются в их край, другие крепко держат округлое белое бедро. Коннектор лидера входит еще глубже. Между ног становится ужасно тесно. Еще один импульс командирской Искры обжигает спину маленького автобота. Он совпадает с первым толчком топлива. Системы Смоукскрина захлебываются, принимая поток чужого энергона, половина датчиков сразу уходит в перезагрузку. Искра полыхает в ответ, заливая светом все помещение.
- Спокойней, – снова говорит Прайм, и целует Смоукскрина в затылок, а потом ниже, по задней поверхности шейных сплетений, умело находя самые чувствительные точки. Сине-белого трансформера бьет крупная дрожь. Электромагнитное поле его асинхронно пульсирует на разных частотах, но Прайм не позволяет ему уйти в перезагрузку, не испытав главного. Он осторожно сбавляет темп движений магистралей и включает обратную тягу, отсасывая избыток топлива.
- Постарайся направить свой поток в мою сторону, – тихо шепчет он.
Смоукскрин весь подбирается, от чего внутренняя диафрагма его порта сжимается и дает команду на сброс энергона, в соединенную с ним систему.
- Молодец, – хвалит его Прайм, – теперь, то же самое, но в Искре!
Смоукскрин видит себя, окруженным ореолом света. Собственные манипуляторы и корпус кажутся ему прозрачным, хотя он не включал сканеры. Он уже не понимает, где видит себя в обычном спектре, а где - через ощущения партнера. Еще немного, и они сольются в одно целое! Протуберанцы Искры Смоукскрина осторожно соединяются с голубой плазмой главной информационной системы Оптимуса. И снова это оказывается настолько сильным ощущением, что маленький автобот кричит, выгибаясь, словно по нему пропустили сильнейший ток, и тут же обмякает в объятиях. Но, похоже, Оптимус знает, что делает. Слияние со спины требует разобщения плазменного и электромагнитного потоков. И тем приятнее быть прошитым этим полем насквозь, от креплений подвижных сегментов плечевого пояса, до самого энергетического ядра Искры.
- Не… теряй… контроль… – говорит Оптимус, но и его голос уже давно не тверд. Он сбивается на хрип, а потом и вовсе на стон. Вентиляция лидера работает на полную мощность, из щелей между сегментами сочился хладагент. Смоукскрин ощущает партнера каждым атомом. Внутри уже не так больно, лишь приятное тепло и восхитительный запах перегретого металла. Еще один нежный поцелуй в горячую белую щеку, и снова трепет хрупкого корпуса в железных объятиях. А потом Прайм низко стонет так, что в Искре маленького автобота все обрывается от нестерпимой нежности. Их голоса сливаются. Голубой свет Искры Смоукскрина окончательно вырывается из плена стеснительности, мчится навстречу огню, ласкающему его спину, и вдруг взрывается ослепительной вспышкой.
- Держись! – Кричит Оптимус, и резко обхватывает Смоукскрина поперек груди, крепко прижимает к себе, выстреливая из груди ответную струю плазмы. Время останавливается. Пространство становится настолько объемным, что в этом многообразии измерений внезапно исчезают любые границы. Они везде и нигде! Они все и ничто! Они – бесконечность! У них нет ни имен, ни корпусов. Их отсек - центр Галактики – гигантская печь мироздания, где рождаются и погибают звезды. Они с командиром – две вспышки света, запечатленные на лике Времени… Перезагрузка накрывает измученное сознание молодого автобота. Смоукскрин долго кричит и бьется в судорогах техноэкстаза. Когда он затихает, Оптимус осторожно производит расстыковку систем. Он хочет поцеловать Смоукскрина, но сил хватает только на то, что бы упасть рядом и сразу отключиться, обнимая одним манипулятором неподвижный корпус молодого любовника.
***
Сквозь зыбкое марево спящего режима Смоукскрин слышит отдаленные взрывы. Они нарастают, прорываясь в реальность, отдаются тяжелыми ударами, как эхо грозы, как поступь фантастического каменного исполина. Что это, сон? Сознание лениво активируется. Системы контроля тут же выбрасывают на экран результаты тестирования. Количество внутренних повреждений менее 1,5%. Несколько сотен датчиков давления вышли из строя. Такое бывает при первой заправке и тем более при контакте с таким крупным механоидом, как Оптимус Прайм. Ерунда, системы самовосстановления вырастят новые датчики за пять-шесть орбициклов. Но что же грохочет там, за окном? Артиллерия космопорта?! Но ведь войны больше нет! Сквозь плотные жалюзи виднеются вспышки света - красные, зеленые, золотые! Смоукскрин встает и подходит к окну. Отодвинув шелестящие металлические пластины, он смотрит на небо и видит, как на темном полотне космоса разливаются разноцветные фонтаны огней. Салют! Да это же самый настоящий праздничный салют!!! Орудия, охраняющие космопорт, бесчисленное количество циклов оборонявшие его во время войны, на этот раз заряжены чистым искрящимся торжеством. Автобот активирует общую частоту и ловит десятки тысяч сообщений на разных волнах. Эфир взорван ликованием. Эфир кричит об окончании войны. Смоукскрин открывает жалюзи, впуская в отсек огненную феерию, а потом оборачивается и смотрит на платформу. Оптимус лежит на ней, как исполинская темная глыба. Его спящий режим настолько глубок, что внешние датчики не реагируют даже на звуки канонады. Уходя в перезагрузку, командир полностью отключил все боевые режимы. Он знал, что никогда не вернется к войне… Смоукскрин садится рядом. Оптимус сейчас такой доступный и близкий. Его мощный двигатель работает едва слышно. Этот огромный трансформер, как никто, заслужил обыкновенный отдых. Молодой автобот касается темно-серого металла лицевой пластины своего командира, гладит его строгие губы, щеки и оптограни мерцающих линз. Прайм спит и не слышит, как орудия за окном продолжают стрелять в его честь. Смоукскрин печально улыбается, наклоняется к самой антенне Оптимуса, целует ее и говорит тихо-тихо. Он знает, что резервные системы лидера все равно запишут, а потом воспроизведут этот аудиофайл.
- Мои слова покажутся тебе кощунством, командир. Но я был по-своему счастлив на этой войне. На ней я каждый день мог видеть тебя, хоть и не имел возможности приблизиться. А теперь наступил мир. И его заботы растащат нас в разные стороны, уведут по дорогам новой жизни. Одну лишь ночь ты был вне войны и вне мира. Одну лишь ночь ты был свободен. И был моим…
Звездолеты за окном то заходят на посадку, то снова стартуют. И звук их двигателей почти неразличим среди новых и новых выстрелов орудий мира. На настенном хронометре две даты – местное время и кибертронское. Орбитальный цикл входит в новую фазу, и лучи незнакомого светила окрашивают горизонт, властно объявляя о приходе первого мирного утра. Война кажется такой же близкой и далекой, как спящий Оптимус, на гладком металле щек которого пляшут разноцветные блики.
Война закончилась давным-давно… вчера…
- Я так привык к войне и одиночеству, Смоукскрин, – тихо говорит Оптимус, - что совсем не помню, есть ли в этом мире что-то другое.
- В этом мире до шарка другого, – отвечает более высокий, срывающийся от возбуждения, голос, – плохого, хорошего, всякого!
- Ты прав…
Оптимус снова погружается в поцелуй и не хочет отрываться, чтобы не думать. Он ненавидит думать сейчас. Да и вообще… Ему хорошо. Он ощущает себя живым и свободным, без лидерских атрибутов власти и без вечных тревог. Смоукскрин садится на него верхом, подогнув коленные сочленения. Тормошит, забираясь пальцами в щели сегментов. Он дразнится, на ходу придумывая смешные эпитеты, смеется, а потом вдруг погружает лицевую пластину в гудящее от напряжения хитросплетение праймовских шейных кабелей. Высокий баритон эхом звенит в тишине отсека. И Оптимус смеется в ответ, а потом с наслаждением выгибается, открывая шею, подставляя ее под поцелуи. Ему кажется, что он вот-вот взлетит, прямо сейчас, на крыльях недоступной прежде свободы. Раззадоренный происходящим он вдруг предлагает:
- Давай напьемся! Я сотню астроциклов не держал в манипуляторе куб с заряженным, не мог себе позволить.
- Легко!
Молодой автобот вскакивает в платформы, выскальзывает за дверь и, как ветер, уносится по коридору. Он возвращается всего через два клика, с целой горой кубов, поставленных друг на друга.
- Ветеранам бесплатно! – Объявляет он.
- Ты назвал администраторам наши имена?!
- Нет, но они, похоже, сами догадались.
Он сгружает кубы прямо на пол и снова запрыгивает на платформу, не в состоянии прервать насыщение близостью. Как можно заставить себя оторваться от этих строгих губ, в такой день. Он снова утоляет свою жажду прикосновениями и сотнями новых поцелуев. Но Оптимус еще более жаден. Все, что копилось долгими астроциклами, выпущено наружу. Смоукскрин не узнает своего командира. Неужели это тот самый суровый лидер автоботов, который еще недавно был так замкнут и так сосредоточен. Губы Оптимуса восхитительно пахнут энергоном, он расслаблен и стонет низко, словно рычит. Звуки его голоса приводят молодого автобота в неистовство. Смоукскрин уже не целует - терзает эти серые губы. Целый клик они катаются по платформе, и красно-синий трансформер проявляет чудеса ловкости, чтобы не повредить более хрупкий корпус своего подчиненного. Бывшего подчиненного…
Она взялась вдруг - свобода, которую оба так жаждали. Сброшены военные оковы и есть возможность прямо завтра демонтировать оружие, выкатиться на чистые улицы, вернуться к гражданским обязанностям. Оптимус гонит мысли о завтрашнем цикле прочь. Он знает, что мир так просто его не отпустит, и завтра, уже завтра, когда над цивилизацией вспыхнет заря новой эпохи, его захватят государственные дела. Долг выдернет его из желанного покоя, умчит по дорогам ответственности, и наступят… мирные будни. Он знает, что многие из таких будней будут похлеще будней военных. Он не хочет об этом думать.
- Топливо! – Азартно в унисон кричат оба, разрывая поцелуй. Смоукскрин выставляет ряд кубов прямо на широкий грудной отсек Оптимуса. Они смеются, а потом пьют до дна, проливая восхитительный хмельной флюид на красную, покрытую царапинами и следами мелких осколочных ранений, броню. Смоукскрин ласкает пальцами каждую зазубрину, каждый старый сварочный шов. Он без стеснения слизывает пролитый энергон, намеренно проникая своей чувствительной глоссой в щели сегментов этой священной брони. Его движения становятся плавными и все более откровенными. Ионы меняют настройки нейросети, растормаживая процессорный контроль. Манипуляторы Прайма смыкаются на округлых белых плечах. Его ладони, такие огромные и сильные, едва заметно дрожат. Смоукскрина тоже начинает бить дрожь. Ну почему ЭТО случилось так поздно! Он же сто раз мог предложить ЕМУ провести зарядный цикл вместе. Но не предложил, дотянул до самого конца войны, не в силах побороть свое смущение.
- Я всегда хотел тебя! – Кусая губы, говорит молодой автобот. Они уже давно в приватных беседах перешли на «ты», но сейчас такое дерзкое и грубоватое заявление обдает Смоукскрина новой волной возбуждения.
- Я тоже, – отвечает Прайм, глядя прямо в его оптику, - с самого первого дня, как ты у нас появился. С первых слов твоей присяги и первых бесшабашных подвигов, за которые тебя поначалу так ненавидела команда.
- Я делал ВСЕ, что бы ты обратил на меня внимание.
- И мне порой хотелось отправить тебя на гауптвахту, или… отинтерфейсить где-нибудь в углу до беспамятства.
- Сделай это сейчас! – Голубые окуляры Смоуксрина темнеют. Он не может усмирить дрожь и снова хватается за куб. Возбуждение сносит настройки всех контролирующих систем, и тягучий низкий фон неистового желания разливается по отсеку.
- Ого! – Оптимус кладет манипулятор на его грудь, впитывая этот фон и раскачивая на волнах резонанса свой собственный. Смоукскрину и хорошо, и стыдно. Ему кажется, что его желание похоже на стравленную прямо на пол смазку. Но он не может ЭТО удержать. Голубые окуляры на мгновение меркнут, и он срывающимся голосом произносит:
- Наверно, я и смог пройти всю войну, потому что внутри меня засела эта нелепая юношеская блажь. Я хотел отдаться только тебе, и никому другому. Циклы напролет я мечтал об этом, и после каждого боя возвращался живым…
- Шаркова Бездна! – Тихо ругается Оптимус, и нежно берет лицо маленького автобота в свои ладони - Мне следовало догадаться обо всем самому.
Теперь он целует его более медленно, глубоко проникая глоссой в маленький горячий рот, лаская детали форсунок и отверстия охлаждающих механизмов. Поле лидера становится плотнее. Он сжимает им своего партнера, чувствуя, как индивидуальные поля каждой его системы, каждого узла и блока, подчиняются внешнему воздействию и превращаются в гигантские диполи, выстраиваясь вдоль силовых линий. Это уже не шутки, не пена мутного потока первой радости - это уже настоящая страсть.
- Иди ко мне…
Они с силой прижимаются грудными отсеками. Смоукскрин снова запускает манипулятор в шейные кабели лидера. Он чуть не повредился процессором, сотню циклов мечтая о них и не смея коснуться. Но сейчас можно... Его пальцы перебирают толстые жгуты. Силовые магистрали Прайма сразу же отзываются энергетическим всплеском. Маленькие молнии срываются с них и колют пальцы. А энергоновые… Горячие, пульсирующие, мощные, начинают вибрировать. Еще мгновение, и огромные ладони лидера сжимаются на бедрах Смоукскрина, скользят по спине, задерживаясь на чувствительных креплениях дверец. Пальцы забираются в мелкие щели плечевых сочленений, и гладкие плечи маленького автобота моментально нагреваются от прикосновений.
- Не медли, – стонет Смоуксрин, – иначе я расплавлюсь.
Прайм срывает замки на его поясе. Тяжелый сегмент паховой брони Смоукскрина летит вниз. Еще мгновение, и молодой автобот уже лежит внизу. Прохладный воздух отсека касается разгоряченных систем, и он дерзко раздвигает бедра. Он никогда так не делал, с самой своей активации предпочитая доминировать над партнерами. Но сейчас… Тяжелая ладонь лидера накрывает небольшую интерфейс-панель белого спорткара и сразу захватывает ее целиком. Смоукскрин стонет и выгибается дугой. Прайм приподнимает его и разворачивает спиной к себе. Один манипулятор лидера изгибается, проскользнув между платформой и стройной талией. Синие пальцы ложатся на небольшой напряженный коннектор, осторожно сжимая его основание, чтобы активировать систему впрыска. Это вызывает такую бурю в эмоциональном блоке Смоукскрина, что у него на мгновение меркнет в оптике. В ответ на его стон, горячие губы лидера перемещаются на боковой аудиосенсор, и длинная сегментированная глосса скользит по шее. Тогда Смоукскрин стонет еще громче, страшно стесняясь своего голоса, который становится вдруг чужим, надломленным и хриплым. Другой манипулятор лидера просовывается сзади под округлым бедром, вдоль центральной линии, разделяющей корпус сине-белого трансформера на левую и правую половины. Еще мгновение, и Оптимус практически усаживает Смоукскрина на свое запястье, легко удерживая вес небольшого партнера. Его пальцы ласкают маслянистые тазобедренные сочленения, постепенно приближаясь к плотно сомкнутому отверстию основного порта. Смоускрин оказывается полулежащим на спине, сжатый двумя манипуляторами, которые спереди и сзади удерживают его за самые интимные места. Под ним вибрирует и гудит мощный красно-синий корпус, губы лидера все так же плотно прижимаются к шее.
- Ты всегда доверял мне, доверься и сейчас. – Манипулятор перемещается с паха на живот, а потом скользит вверх, прямо по центральному каналу груди. - Створки, Смоук, – голос Оптимуса звучит нежно, но за этой нежностью чувствуется привычка отдавать приказы, – открой их…
Смоуксрин дрожит. Обнажить Искру - слишком интимная просьба. Но как можно ослушаться этого голоса, произносящего слова так, что в каждом из них, даже при самом ласковом тоне, звучит металл. Створки белой брони чуть приоткрываются, и пальцы командира сразу проникают в открывшуюся щель. Почти одновременно с этим, его другая кисть достигает заправочного порта, упираясь в заслонки диафрагмы.
- Оптимус… - Смоукскрин протяжно выдыхает его имя.
Он ничего не может с собой поделать. Внешняя диафрагма раскрывается сама, реагируя на базовый рефлекс. А спина в это время ощущает, как широко разошлись в стороны грудные пластины лидера. Маленькие голубые молнии окутывают плечи Смоукскрина, текут по нему теплыми струйками, змеясь вдоль фигурных щелей сегментов. Еще клик, и пластины распахиваются так, что Смоукскрин почти проваливается внутрь могучей кабины. Жар систем грудной секции Прайма нестерпимо приятен.
- Я хочу иметь с тобой связь Искр, – тихо шепчет Прайм.
- Да…
И тогда огромная Искра лидера дает первый импульс. В сознании Смоукскрина меркнет, чужая энергия разливается по корпусу, как расплавленный металл, мгновенно пронзая его от самого центра до кончиков пальцев, и тут же отступает, оставляя после себя прохладу и опустошение. А потом снова… Оптимус умеет управлять энергией слияния, о таком Смоукскрин даже и не слышал. Темно-серая ладонь добирается внутрь белого грудного отсека, и с помощью двух трёх разрядов стимулирует камеру настолько, что она раскрывается почти полностью. Плазма, окутывающая плечи, лавиной устремляется внутрь. На этот раз огня еще больше! Смоукскрин почти кричит и мотает головой. Ладонь Оптимуса сжимает края камеры, совершая циркулярные движения. Другие пальцы – те, что снизу, затевают невероятно приятный танец, лаская края основного кольца, расширяя его, сминая упругий уплотнитель. Внутри брюшной секции Смоукскрина толчками перестраиваются магистрали, входя в режим совместной заправки - снова базовый рефлекс, который ни за что не перепрограммировать.
- Тензодатчики твоих магистралей распознают ЭТО, как сильную боль, – говорит Оптимус, – ты готов?
- Я хочу этого больше всего на свете, – отвечает Смоукскрин, и тут же чувствует, что вместо пальцев в него входит что-то огромное, горячее, вибрирующее энергией. Он, сцепив дентопластины, давит вопль. Створки камеры Искры распахиваются во всю ширину. Пальцы одного манипулятора Прайма вцепляются в их край, другие крепко держат округлое белое бедро. Коннектор лидера входит еще глубже. Между ног становится ужасно тесно. Еще один импульс командирской Искры обжигает спину маленького автобота. Он совпадает с первым толчком топлива. Системы Смоукскрина захлебываются, принимая поток чужого энергона, половина датчиков сразу уходит в перезагрузку. Искра полыхает в ответ, заливая светом все помещение.
- Спокойней, – снова говорит Прайм, и целует Смоукскрина в затылок, а потом ниже, по задней поверхности шейных сплетений, умело находя самые чувствительные точки. Сине-белого трансформера бьет крупная дрожь. Электромагнитное поле его асинхронно пульсирует на разных частотах, но Прайм не позволяет ему уйти в перезагрузку, не испытав главного. Он осторожно сбавляет темп движений магистралей и включает обратную тягу, отсасывая избыток топлива.
- Постарайся направить свой поток в мою сторону, – тихо шепчет он.
Смоукскрин весь подбирается, от чего внутренняя диафрагма его порта сжимается и дает команду на сброс энергона, в соединенную с ним систему.
- Молодец, – хвалит его Прайм, – теперь, то же самое, но в Искре!
Смоукскрин видит себя, окруженным ореолом света. Собственные манипуляторы и корпус кажутся ему прозрачным, хотя он не включал сканеры. Он уже не понимает, где видит себя в обычном спектре, а где - через ощущения партнера. Еще немного, и они сольются в одно целое! Протуберанцы Искры Смоукскрина осторожно соединяются с голубой плазмой главной информационной системы Оптимуса. И снова это оказывается настолько сильным ощущением, что маленький автобот кричит, выгибаясь, словно по нему пропустили сильнейший ток, и тут же обмякает в объятиях. Но, похоже, Оптимус знает, что делает. Слияние со спины требует разобщения плазменного и электромагнитного потоков. И тем приятнее быть прошитым этим полем насквозь, от креплений подвижных сегментов плечевого пояса, до самого энергетического ядра Искры.
- Не… теряй… контроль… – говорит Оптимус, но и его голос уже давно не тверд. Он сбивается на хрип, а потом и вовсе на стон. Вентиляция лидера работает на полную мощность, из щелей между сегментами сочился хладагент. Смоукскрин ощущает партнера каждым атомом. Внутри уже не так больно, лишь приятное тепло и восхитительный запах перегретого металла. Еще один нежный поцелуй в горячую белую щеку, и снова трепет хрупкого корпуса в железных объятиях. А потом Прайм низко стонет так, что в Искре маленького автобота все обрывается от нестерпимой нежности. Их голоса сливаются. Голубой свет Искры Смоукскрина окончательно вырывается из плена стеснительности, мчится навстречу огню, ласкающему его спину, и вдруг взрывается ослепительной вспышкой.
- Держись! – Кричит Оптимус, и резко обхватывает Смоукскрина поперек груди, крепко прижимает к себе, выстреливая из груди ответную струю плазмы. Время останавливается. Пространство становится настолько объемным, что в этом многообразии измерений внезапно исчезают любые границы. Они везде и нигде! Они все и ничто! Они – бесконечность! У них нет ни имен, ни корпусов. Их отсек - центр Галактики – гигантская печь мироздания, где рождаются и погибают звезды. Они с командиром – две вспышки света, запечатленные на лике Времени… Перезагрузка накрывает измученное сознание молодого автобота. Смоукскрин долго кричит и бьется в судорогах техноэкстаза. Когда он затихает, Оптимус осторожно производит расстыковку систем. Он хочет поцеловать Смоукскрина, но сил хватает только на то, что бы упасть рядом и сразу отключиться, обнимая одним манипулятором неподвижный корпус молодого любовника.
***
Сквозь зыбкое марево спящего режима Смоукскрин слышит отдаленные взрывы. Они нарастают, прорываясь в реальность, отдаются тяжелыми ударами, как эхо грозы, как поступь фантастического каменного исполина. Что это, сон? Сознание лениво активируется. Системы контроля тут же выбрасывают на экран результаты тестирования. Количество внутренних повреждений менее 1,5%. Несколько сотен датчиков давления вышли из строя. Такое бывает при первой заправке и тем более при контакте с таким крупным механоидом, как Оптимус Прайм. Ерунда, системы самовосстановления вырастят новые датчики за пять-шесть орбициклов. Но что же грохочет там, за окном? Артиллерия космопорта?! Но ведь войны больше нет! Сквозь плотные жалюзи виднеются вспышки света - красные, зеленые, золотые! Смоукскрин встает и подходит к окну. Отодвинув шелестящие металлические пластины, он смотрит на небо и видит, как на темном полотне космоса разливаются разноцветные фонтаны огней. Салют! Да это же самый настоящий праздничный салют!!! Орудия, охраняющие космопорт, бесчисленное количество циклов оборонявшие его во время войны, на этот раз заряжены чистым искрящимся торжеством. Автобот активирует общую частоту и ловит десятки тысяч сообщений на разных волнах. Эфир взорван ликованием. Эфир кричит об окончании войны. Смоукскрин открывает жалюзи, впуская в отсек огненную феерию, а потом оборачивается и смотрит на платформу. Оптимус лежит на ней, как исполинская темная глыба. Его спящий режим настолько глубок, что внешние датчики не реагируют даже на звуки канонады. Уходя в перезагрузку, командир полностью отключил все боевые режимы. Он знал, что никогда не вернется к войне… Смоукскрин садится рядом. Оптимус сейчас такой доступный и близкий. Его мощный двигатель работает едва слышно. Этот огромный трансформер, как никто, заслужил обыкновенный отдых. Молодой автобот касается темно-серого металла лицевой пластины своего командира, гладит его строгие губы, щеки и оптограни мерцающих линз. Прайм спит и не слышит, как орудия за окном продолжают стрелять в его честь. Смоукскрин печально улыбается, наклоняется к самой антенне Оптимуса, целует ее и говорит тихо-тихо. Он знает, что резервные системы лидера все равно запишут, а потом воспроизведут этот аудиофайл.
- Мои слова покажутся тебе кощунством, командир. Но я был по-своему счастлив на этой войне. На ней я каждый день мог видеть тебя, хоть и не имел возможности приблизиться. А теперь наступил мир. И его заботы растащат нас в разные стороны, уведут по дорогам новой жизни. Одну лишь ночь ты был вне войны и вне мира. Одну лишь ночь ты был свободен. И был моим…
Звездолеты за окном то заходят на посадку, то снова стартуют. И звук их двигателей почти неразличим среди новых и новых выстрелов орудий мира. На настенном хронометре две даты – местное время и кибертронское. Орбитальный цикл входит в новую фазу, и лучи незнакомого светила окрашивают горизонт, властно объявляя о приходе первого мирного утра. Война кажется такой же близкой и далекой, как спящий Оптимус, на гладком металле щек которого пляшут разноцветные блики.
Война закончилась давным-давно… вчера…
Никогда не сдаваться.
Глава 1
Беззубик со сдержанным интересом наблюдал за своим нервно мечущимся туда-сюда и что-то бормочущим себе под нос всадником. Взъерошив пятерней волосы, Иккинг остановился, мельком глянул в сторону большого зала и вздохнул.
- Ладно… - Иккинг окинул окружавшее его пространство решительным взглядом и откашлялся. – Ладно, Астрид! Нет, это чересчур напористо, хмм… Эй, Астрид, слушай… мы никогда по-настоящему не проводили время вдвоем…Или, если уж на то пошло, никогда. Но я очень хочу получше тебя узнать… лучше, или больше. Итак, я знаю, что завтра ты ничем не занята… о, нет, я похож на полного придурка. Веду себя как Сморкала. Попробую иначе выразиться. Если ты завтра свободна, не хотела бы ты, исследовать остров вместе со мной?
Иккинг, робко улыбаясь, взглянул на Беззубика:
- Что думаешь?..
Дракон лишь фыркнул в ответ и зевнул, кладя голову на передние лапы и закрывая глаза. Руки Иккинга безвольно повисли, а затем он яростно воскликнул:
- Ну, конечно, от тебя не дождешься помощи! И почему все так сложно?! Неужели это была настолько плохая идея…
- Что именно плохая идея?
Иккинг вскрикнул от неожиданности, и, обернувшись, увидел позади мягко и дружелюбно улыбавшуюся Астрид.
- Эм, ничего. Я хотел сказать, ничего такого, о чем бы тебе стоило беспокоиться.
- Хммм, Иккинг, ты в этом так уверен? Кстати, а что ты и Беззубик вообще здесь делаете? Несколько неподходящее место для разговоров с самим собой, - произнесла девушка, начав ласково поглаживать Беззубика.
- Т-ты все слышала? – щеки Иккинга залились румянцем.
- Не совсем, я просто услышала, что ты произносишь мое имя, и пришла посмотреть, чем ты занят.
- Ладно… Т-то есть я хочу спросить тебя…
- И о чем же?
Поборов страх, по крайней мере, попытавшись это сделать, Иккинг постарался как можно четче и быстрее сформулировать свои мысли.
- Я был бы очень рад, если бы ты согласилась исследовать вместе со мной часть острова. Просто побродим, посмотрим. Может, что интересное найдем…
- Я очень этого хочу! – Воскликнула Астрид, радость и волнение метались в ее глазах.
- П-правда?
- Иккинг, не надо так удивляться. Вы с Беззубиком наверняка успели найти парочку интересных мест, так что, я уверена, день будет хорошим.
- Отлично! – Воскликнул Иккинг, и, радостно улыбаясь, добавил: - Отправимся завтра прямо с утра, чтобы в нашем распоряжении был весь день.
- Прекрасно звучит, буду с нетерпением ждать завтрашнего дня. Пока, Беззубик, - Астрид еще раз погладила дракона по голове, и быстрым шагом направилась в большой зал. Иккинг, убедившись, что дверь заперта, дал волю чувствам.
- Она сказала «да»! Можешь в это поверить? - смеялся Иккинг, даже Беззубик растянул пасть в улыбке.
***
…Солнце едва поднялось над горизонтом, а Иккинг уже закончил укладывать ранец, его сердце колотилось от волнения. Закинув ранец за плечо, Иккинг посмотрел на оживившегося Беззубика.
- Ладно, приятель, мы уходим, вернемся сегодня вечером, на закате. Постарайся не создавать проблем, хорошо? – Иккинг тихо засмеялся, корда дракон с мурчанием осторожно потерся мордой о его щеку. Выйдя из хижины и закрыв дверь, он с удивлением увидел уже стоявшую на ступеньках Астрид.
- Надо же, а ты рано.
- Ты тоже, судя по этому ранцу, - улыбнувшись, Астрид скользнула взглядом по упомянутому предмету.
- Просто я немного волновался, - слабо улыбнувшись, ответил Иккинг.
- Может, начнем отсюда? – предложила Астрид, рассматривая кромку леса.
- Да, идем, - просиял Иккинг, доставая карту, чтобы проложить путь. Старательно готовясь к путешествию, юноша уже отметил несколько интересных мест, где они могли бы побывать. Он хотел впечатлить Астрид и показать, что он не только тренер драконов.
Первые несколько часов все шло хорошо. Астрид была потрясена теми местами, в которых они уже успели побывать. Ребята остановились на берегу кристально чистого озера, чтобы отдохнуть и перекусить, перед тем, как продолжить путь. Вскоре они направились к самой высокой горе Берка, и Иккинг надеялся, что путешествие пройдет и завершится на позитивной ноте.
Незадолго до этого путешествия, во время одного из многочисленных полетов с Беззубиком, Иккинг нашел выступ на этой горе, с которого открывался великолепный вид на остров.
- Не могу поверить, что на Берке есть столько замечательных мест! – Воскликнула Астрид. – Как ты нашел все эти места?
- Благодаря Беззубику я могу преодолевать значительные расстояния, кроме того, он, похоже, знает остров лучше нас.
- Умный дракон.
- Я тоже так считаю. У меня есть еще одно местечко на примете, пойдем?
- Только вместе с тобой, - хитро улыбнулась Астрид.
- Может, я и тощий, как палка, но сил и энергии мне не занимать, - Иккинг поморщился и засмеялся, когда Астрид шутливо стукнула его кулачком в плечо. Когда они продолжили подниматься на гору, Иккинг заметил, что их путь вот-вот станет опасным: небо быстро закрылось черными тучами, послышались первые громовые раскаты.
- Слушай, Астрид, может, вернемся, пока не поздно? Что-то не нравятся мне эти тучи.
- Тучи пока далеко, так что все будет хорошо. Пошли, Иккинг, - ответила Астрид, идя дальше. Иккинг поспешил за ней. К сожалению, тучи продолжали сгущаться, и гораздо быстрее, чем ожидалось, ветер налетал угрожающими порывами.
- Идти дальше слишком опасно, мы должны вернуться! – Крикнул Иккинг.
- Ты прав! – Согласилась, оборачиваясь, Астрид.
- Куда ты идешь? – окликнул ее Иккинг, стараясь не обращать внимания на свист ветра в ушах.
- Обратно в деревню, а ты что подумал?
- Но деревня в другой стороне!
- Уверен?
- Но, судя по карте… - Ситуация стремительно ухудшалась: сильный порыв ветра вырвал карту из рук Иккинга и унес ее прочь. Спустя несколько секунд пошел снег, укрывая землю белым покрывалом.
- Что на этот раз? – крикнула Астрид сквозь шторм.
- Мы должны спуститься, чтобы быть подальше от бури! Если же не успеем, придется искать укрытие!
Спускались они медленно, а видимость падала по мере усиления бури. Вскоре все вокруг было покрыто слоем снега по щиколотку толщиной, и этот слой продолжал увеличиваться.
- Ты знаешь, где мы находимся? – крикнула Астрид.
- Понятия не имею, я ничего не вижу! – Металлическая нога Иккинга зацепилась за скрытый под снегом небольшой камень, он оступился и рухнул на снег.
- Иккинг! Ты в порядке? – Астрид помогла юноше подняться, глядя на его ноги.
- Место, где металл соприкасается с телом, полностью онемело! Это какое-то безумие, мы должны поскорее найти укрытие! Сейчас мы не сможем спуститься, придется прятаться, пока буря не утихнет, лишь тогда мы сможем вернуться домой!
Придерживая Иккинга, Астрид осмотрелась в поисках пещеры. Ее сердце пропустило удар, когда она заметила черное углубление, на первый взгляд очень похожее на убежище.
- Кажется, я что-то нашла… - Астрид шагнула вперед, ее сердце замерло, когда девушка ощутила, что нога проваливается в пустоту. Она начала падать в глубокий ров. Иккинг схватил Астрид за руку, надеясь остановить ее падение, однако это не помогло. Он сорвался с края уступа, и они оба рухнули во тьму.
***
«Что за странный звук…»
Беззубик приоткрыл глаза, очнувшись от дремоты из-за бормотания Плеваки. Внимание ночной фурии обратилось к чему-то над горным хребтом. Заинтересовавшись, Беззубик повернул голову, и его глаза расширились от страха, когда дракон увидел закрывающие небо над горами грозовые тучи. А ведь именно туда собирались пойти Иккинг и Астрид…
- Плевака, ты видел Иккинга? Его не было целый день, - спросил Стоик, выглядя крайне взволнованным.
- Его не было в деревне, и Беззубик здесь. Он не мог далеко уйти.
Беззубик отвернулся, вновь глядя на горизонт и не став слушать дальнейший разговор, поскольку он не содержал больше никакой полезной информации. Солнце почти село, залив небо нежно-розовым светом. По идее, Иккинг уже должен был вернуться.
- Эта буря идет сюда. Плевака, собери жителей в большом зале.
- Что ты собираешься делать?
- Я беру Беззубика и отправляюсь искать Иккинга. - Стоик развернулся, собираясь окликнуть дракона, но Беззубика и след простыл.
Стуча о землю когтями, Беззубик побежал к дому Астрид за Громгильдой. Если кто и найдет ребят, так только они.
Глава 2
Первое, что Астрид почувствовала, придя в себя, помимо холода, - это головная боль. Тихо постанывая, она открыла глаза и слегка запаниковала из-за окружавшей ее непроглядной темноты. Постепенно глаза привыкли, и Астрид смогла различить стены. Она села и, оглядевшись, увидела, что находится в своеобразном горном «кармане», к которому вело несколько небольших тоннелей. Сверху падало несколько лучиков света, очень тусклых – снаружи уже вовсю шла сильная буря. От одного из тоннелей отходило траншееподобное широкое ответвление, Астрид очень надеялась, что это путь к выходу. Слева от девушки лежал пока еще без сознания Иккинг, по его лбу стекала тоненькая струйка крови.
- Иккинг… - Астрид осторожно вытерла кровь. Иккинг очнулся, панически оглядываясь.
- Астрид, что… Где мы?
- Успокойся, Иккинг, мы в безопасности… Я надеюсь. Мы упали в подземный грот, когда пытались найти укрытие от шторма.
- Ты в порядке? – спросил Иккинг, моргая, чтобы глаза привыкли к темноте.
- Больно ударилась, но в целом все нормально, - слабо улыбнулась Астрид, погладив его по щеке. Иккинг улыбнулся в ответ.
- М-мы должны попытаться выбраться отсюда.
- Что-то мне не очень хочется выходить в эту бурю.
- Мне тоже, но я не об этом. Нам надо быть рядом с выходом, чтобы, как только буря утихнет, мы могли сразу же уйти, или кто-нибудь нас мог бы заметить.
- У нас есть несколько тоннелей на выбор, по какому пойдем?
Проследив взглядом, куда ведут расходящиеся по стенам трещинки, Иккинг посмотрел на тоннель слева, уходивший вдаль.
- Думаю, этот… Трещины образуются из-за отсутствия той или иной горной породы, так же, как и пещеры. Кажется, это бессмысленно.
- Нет, это отличная идея!
- Я просто… Вдруг мы собьемся с пути, или еще что…
Они поднялись, и Иккинг поморщился, когда стал на свою металлическую ногу. От боли он пошатнулся и чуть не упал. Астрид поддержала его.
- Ты… Ты в порядке?
- М-моя нога… Это что-то среднее между онемением и жгучей болью.
- Значит, мы будем идти потихоньку.
- Слушай, тебе не холодно? – спросил Иккинг, глядя на Астрид. – Я, например, замерз, и это при том, что одет теплее тебя.
- Иккинг, я могу потерпеть легкий холодок, - усмехнулась Астрид, стараясь выглядеть уверенно. В действительности она сильно замерзла, но не хотела жаловаться. – Если нога сильно болит, обопрись на меня, так тебе будет легче идти.
- Спасибо… Иди вперед, Астрид, я все равно не могу быстро идти.
Мягко обняв его за шею, Астрид пошла к выходу, Иккинг, опираясь на нее, тихонько поплелся следом.
***
Громгильда испуганно смотрела на небо, видя приближающуюся бурю и переживая, что ее всадница до сих пор не вернулась домой. Тяжелые шаги привлекли ее внимание, и, обернувшись, дракон увидела пожаловавшего к ней Беззубика.
- Где мой всадник?! – требовательно вопросила Громгильда. – Она собиралась быть с твоим человеком!
- Не знаю, где они, Иккинг говорил, что вернется в это время, должно быть, они попали в бурю.
- Что? Мы должны их найти!
- Знаю, но я не могу вот так запросто лететь в горы без всадника.
- Беззубик! Что ты здесь забыл, чокнутый дракон?! – крикнул Стоик.
- Всадник! – Беззубик метнулся вперед, и начал нетерпеливо прыгать перед вождем. – «Ты можешь помочь! Скорее, нам надо идти!»
- А ну отойди, большая ящерица! Дай мне войти, и мы с Громгильдой отправимся их искать!
- Ты знаешь, куда нам идти? – спросила Громгильда Беззубика, в то время как Стоик забирался ей на спину.
- В нижнюю часть гору, там следует проверить в первую очередь.
- Ты готов, Беззубик?
- Абсолютно!
***
- Иккинг, кажется, я что-то слышу, - прошептала Астрид, стуча зубами.
- Да… Да, я тоже! – Иккинг стал прислушиваться, его сердце бешено заколотилось, когда он понял, что завывание бури становится ближе. – Кажется, выход уже близко!
- Н-не т-так б-быстро, И-иккинг, т-твоя н-нога з-заболит еще с-сильнее.
- Астрид, ты дрожишь… О великий Один, да ты ведь сильно замерзла! – Запаниковал Иккинг, начав растирать руки Астрид, чтобы хоть немного согреть ее. – Почему ты ничего не сказала?
- В-все х-хорош-шо, Иккинг. Не стоит беспокоиться.
- Хочу и беспокоюсь! Так, садись, а пойду вперед и проверю, получится ли найти выход.
- Н-не стоит, Иккинг, я-я в п-порядке. К-как т-твоя н-нога?
- Все нормально, просто… Оставайся здесь, и постарайся согреться. – Иккинг снял жилет и закутал в него Астрид.
- Б-будь осторожен… - Иккинг быстро кивнул, и, стараясь не морщиться от боли в искусственной ноге, развернулся и пошел вглубь пещеры. Тоннель начал сужаться по мере прохождения, но Иккинг наконец нашел выход. Шторм к этому времени слегка утих.
- Что ж, по крайней мере, мы недалеко от выхода, однако нельзя просто сидеть рядом с ним, иначе простудимся. Придется еще подождать. – Иккинг развернулся и пошел обратно.
Он страшно запаниковал, увидев Астрид спящей.
- Астрид, нет! Не спи!
- Ч-что?.. Иккинг, я хочу спать.
- Нет-нет-нет, Астрид, это очень плохо. Давай же, оставайся со мной. – Иккинг обнял ее и вновь стал растирать ей руки. – Я постараюсь тебя согреть.
- Иккинг, мне не холодно, просто я хочу спать.
- Астрид, прекрати быть такой упрямой!
- Уж такие мы – викинги!
- Я тоже викинг, но, если мне нужна помощь…
- Да. но мы с тобой такие разные… Это отличие – как раз то, что мне так в тебе нравится…
Иккинг покраснел, ошеломленный услышанным.
- В самом деле?
- Да, мне нравится то, что ты не являешься крутым качком.
- Это верно. Я не Сморкала.
- Абсолютно согласна. Мама всегда говорила мне, что, когда я соберусь замуж, то должна буду найти такого мужа, который сможет заботиться обо мне и обеспечивать нашу семью. Я думала, что она имела ввиду, что это должен быть кто-то большой и сильный, и чем больше мускулов – тем лучше. Но теперь я изменила свое мнение.
- Серьезно?
- Конечно, ты весьма тощий…
- Большое спасибо.
- Позволь закончить. Ты не выглядишь как викинг, но у тебя есть способности к адаптации.
- Что ты имеешь ввиду?
- Тебя не назовешь сильным, но зато ты сумел подружиться с самым сильным драконом из всех известных. Вместе вы очень сильны, такой силы нет ни у кого. У тебя есть возможность узнать много чего нового. В общем, я считаю… Мне нужен как раз такой мужчина, который умеет приспосабливаться и решать разного рода проблемы, а не просто гора мускулов…
- Рад, что невольно изменил твое мнение на этот счет… - Иккинг замер, чувствуя, как что-то мягкое прижалось к его губам. Он расслабился, и слегка прижал к себе Астрид, осторожно обнимая ее. Отодвинувшись, Иккинг увидел, что Астрид радостно улыбается, потирая щеку. – Т-тебе лучше?
- Да, намного… Спасибо, Иккинг, - Астрид опустила голову ему на плечо и закрыла глаза.
- Ты согрелась? – поинтересовался Иккинг.
- Да, ведь, вместо того, чтобы просто не двигаться, я поступила намного лучше.
Мягко засмеявшись, Иккинг крепче обнял ее, в надежде сохранить тепло. Затем его глаза закрылись, и он заснул, опустив голову. Тем временем снаружи буря практически утихла, пройдя через горный массив Берка.
***
Иккинг тихо застонал, ощутив, как что-то теплое коснулось его лба.
- Уходи…
- Вставай, сынок, нам надо возвращаться.
Открыв глаза, Иккинг увидел неясный силуэт, оказавшийся Стоиком.
- Папа?
- Скоро рассвет, Иккинг, я сейчас же доставлю вас с Астрид домой.
- Астрид? – посмотрев вниз, он увидел, что девушка тихо лежит с закрытыми глазами. – О-она?..
- Она в порядке, не волнуйся. Идем домой. – Стоик без труда подхватил обоих подростков и пошел к выходу из пещеры, к ожидавшим его Беззубику и Громгильде. Увидев своих всадников, драконы тут же рванули навстречу. – Вы, двое, успокойтесь! Вначале отвезите их домой, а уж потом нападайте!
Убедившись, что оба подростка тепло укутаны в принесенные им накидки, Стоик проверил, достаточно ли крепко привязана Астрид к спине своего дракона.
- Отнеси ее в нашу хижину. Плевака уже ждет там.
Громгильда понимающе кивнула и, подпрыгнув, полетела настолько медленно и низко, насколько могла. Стоик обернулся к Беззубику, к спине которого уже был привязан старающийся не заснуть Иккинг.
- Все в порядке, Иккинг, скоро ты будешь дома.
Сев позади сына, Стоик легонько шлепнул Беззубика, показывая, что надо взлетать, и они направились в сторону деревни.
Вскоре подростки отдыхали в хижине, делясь друг с другом теплом своих тел, лежа под целой горой одеял. Стоик и Плевака были поблизости, ожидая пробуждения ребят. Незаметно для других благодаря одеялам, Астрид потихоньку взяла Иккинга за руку и легонько ее сжала.
среда, 26 февраля 2014
Никогда не сдаваться.
Над Северным полюсом медленно занялся рассвет, а в мастерской Санты уже суета. Как только на часах Сочельника стрелочка сдвинулась вниз, йети и эльфы, одетые кто во что горазд, водрузили на сани гигантский красный мешок.
- Эй, давайте, забирайтесь в сани, нам уже пора отправляться! – Воскликнул Северянин, притопывая на месте от нетерпения; внезапно он остановился, почувствовав, что идет дождь…из золотого песка. – Сэнди, перестань наматывать круги, что привело тебя сюда?
Сэнди поплыл по воздуху перед Северянином, создавая снежинку из песка.
- Джек? Ты здесь, чтобы увидеться с ним?
Сэнди кивнул.
- Ну что же, иди вперед, он в своей комнате.
Сэнди взмахнул рукой в знак благодарности и поплыл в сторону гостевых комнат. Когда Северянин предложил Джеку поселиться у него, парень отказался, аргументировав отказ желанием быть свободным. Тем не менее, Северянин подготовил для него идеальную комнату, но расположил ее среди остальных комнат для гостей, чтобы Джек не чувствовал себя обязанным оставаться.
Остановившись перед первой дверью справа, Сэнди легонько постучал.
В комнате было пусто и темно, на полу лежали горки снега, окно было распахнуто настежь, позволяя залетать внутрь холодному ветру и снежинкам. Сидя на подоконнике, Джек смотрел на мир невидящим взором.
Сэнди не мог видеть зимнего духа таким несчастным, и подлетел поближе к нему.
- О, привет, Сэнди, не слышал, как ты зашел, - тихо ответил Джек, усаживаясь поудобнее. Сэнди нахмурился: ему не нравилось то, что его друг словно лишился всей своей энергии. – Что? Нет, я не грущу, с чего бы мне грустить? – Джек встал с подоконника, подошел, не подлетел, к кровати, и упал на нее лицом вниз.
Сэнди начал формировать из песка изображение подарка, но Джек лишь скользнул взглядом по создателю мечты, перекатившись на бок в сторону Сэнди.
- Нет, что ты, это не из-за того, что мне не дарят подарков, подумаешь. – Джек схватил вторую подушку, уткнулся в нее лицом, и еле слышно пробормотал: - Вот уже более 300 лет… меня либо видят, но игнорируют, либо и вовсе не замечают…
Решив, что Джеку надо побыть одному, Сэнди вылетел из комнаты, тихо закрыл дверь и направился в мастерскую.
- Подарок? Это все, что он хочет? – удивленно спросила Зубная фея.
- То есть ты хочешь сказать, что мы паниковали из-за ерунды, - проворчал Пасхальный кролик, скрывая облегчение от того, что причина действительно не была по-настоящему серьезной.
Сэнди кивнул им обоим, и обернулся к Северянину, ожидая его ответ. Но праздничный человек беспокоился только о своем путешествии. Возмущенно запыхтев, Сэнди подплыл по воздуху к Санте, сформировав из песка изображение подарка и практически ткнув его ему в лицо.
- Что-что – подарок? – Норд отмахнулся от песчаной фигурки. – У меня уже упакованы все подарки, пора вылетать…
Он отправился было к саням, но Сэнди вновь появился перед ним. На этот раз он создал три песочных изображения: подарок, стрелу и маленького Джека, на которого, собственно, и указывала стрелка. Северянин внимательно изучил фигурки.
- Джек хочет подарок? Но он в «Списке Непослушных», а я всегда придерживаюсь правил.
- Даже не знаю, что и сказать, - Пасхальный кролик сделал шаг вперед, - мы всегда не придавали особого значения существованию Джека, однако он помог нам победить Питча, и заслуживает, по крайней мере, хотя бы на один подарок.
- Да и правила один раз можно нарушить, - добавила, улыбаясь, Зубка, Сэнди же молча смотрел на Северянина, всем своим видом умоляя его изменить мнение.
Поглаживая бороду и думая, Норд осмотрелся в мастерской.
«Что же ему подарить… Ага! Я вспомнил его любимую игрушку детства!» - Он пронзительно свистнул, и йети побежал вперед.
- Нам нужен еще один подарок!..
Йети сердито затараторил, с пулеметной скоростью произнося непонятные другим Хранителям слова, и Северянин поднял руку, призывая к тишине.
- Успокойся, все подарки остаются на местах, а этот – для Джека, - йети отвел смущенный взгляд, - да, я знаю, но ему это нужно. Так, сейчас делают простые игрушки, а нам нужно что-то в стиле восемнадцатого века. Надо найти хорошую оберточную бумагу и спрятать ее до тех пор, пока я не вернусь.
Зубка заглянула в темную комнату Джека – зимний дух с его бледной кожей и светлыми волосами почти затерялся на фоне простыней, подушки и одеяла. Подлетев вперед, она улыбнулась, увидев. Что Джек крепко спит, а вокруг его головы кружатся песчаные дельфинчики.
- Оооой, он выглядит совсем как ребенок, - нежно проворковала Фея, слегка проведя пальчиками по волосам Джека. Глубоко вздохнув, Джек проснулся, и дельфины исчезли.
- Доброе утро, Джек, Северянин скоро вернется, он сказал, что по прибытии хочет увидеть тебя.
- Хорошо, - сонно ответил Джек, выбираясь из постели; он взял посох и последовал за Феей в мастерскую.
Комната была заполнена эльфами и йети, взволнованно шумевшими в ожидании возвращения Норда. Остальные хранители заняли места непосредственно перед толпой; Зубная фея, Пасхальный кролик и Сэнди старательно скрывали улыбки, чтобы ненароком не испортить сюрприз для Джека. Вдруг раздались громовые звуки стучащих копыт, и в поле зрения появились сани Санты, заехавшие в самый центр помещения.
Все замолчали, ожидая результатов, как только Северянин поднялся на санях.
- Успешно!.. – Разнесся голос Норда, и комната заполнилась шумом радостных возгласов и аплодисментов.
В то время, как Северянина все окружили, наперебой поздравляя, Джек пробрался к саням, и его сердце упало, когда он увидел, что мешок пуст.
- Разумеется, - мрачно пробормотал он, - почему в этом году что-то должно измениться.
Он слегка подпрыгнул, ощутив, как что-то коснулось его макушки. Посмотрев вверх, Джек немного расслабился: это был Сэнди, паривший у него над головой.
- П-привет, Сэнди.
- Джек, что ты делаешь в моих санях? – добродушно поинтересовался Санта, пряча улыбку.
- Ой, ничего особенного, просто любуюсь мастерством, - поспешно ответил Джек.
- Право, почему бы нам не отойти в сторонку? – предложил Северянин, пропуская Джека вперед и незаметно отдавая подарок эльфу за спиной. Как только Джек выбрался из саней и стал на пол, Северянин ловко выхватил подарок из-за спины, отчего зимний дух удивленно затаил дыхание. Сэнди подхватил выскользнувший из руки Джека посох, а сам Джек осторожно взял подарок, с любопытством глядя на него: простая коробка, завернутая в темно-синюю, с серебряными снежинками и луком бумагу.
- Ну что, ты собираешься его открыть? – спросил Северянин, нарушая молчание.
Джек сел прямо на пол, скрестив ноги, и начал быстро разрывать обертку, стремясь поскорее открыть коробку. Открыв крышку, Джек замер, и, не доставая из коробки игрушечного медведя, осторожно потрогал его черные глазки-пуговки, погладил мягкую ткань. Все в комнате затаили дыхание, наблюдая, как Джек рассматривает медведя.
- И последний подарок доставлен! – Радостно крикнул Санта, вызывая новую волну счастливых возгласов и криков: «Кто-нибудь, сделайте горячий шоколад, это надо отпраздновать!»
Сэнди последовал было за остальными, но потом заметил, что Джек не двигается с места и в тихом изумлении держит в руках медведя. Подлетев к нему, Сэнди указал в сторону кухни. Джек молча кивнул и, продолжая держать в руке подарок, отправился вслед за Сэнди.
Эльфы, резвясь, постоянно подливали в пустеющие кружки горячий шоколад, и время пролетело незаметно. Еще не было одиннадцати вечера, как все начали расходиться, а эльфы падали на пол да так и засыпали.
- Я еще ни разу не видел всех настолько счастливыми, - тихо произнес Пасхальный кролик, лавируя между спящими эльфами.
- Это наше первое Рождество, которое мы отпраздновали вместе с Джеком, - сказала Зубная фея.
- Кстати о Джеке, а куда он делся? – спросил Северянин, озираясь в главной комнате.
- И Сэнди куда-то пропал.
- Норд, в последний раз я их видел, когда они направлялись в сторону гостевых комнат, - ответил Кролик, направляясь к упомянутым комнатам и ведя за собой остальных.
Они легко нашли пропавших Хранителей. Джек спал на длинном красном диване, плотно прижимая подарок к груди, а Сэнди летал над ним, создавая над его головой песчаных дельфинов.
Зубка с трудом сдерживалась, чтобы не застонать от умиления, и, не найдя слов для описания трогательной картины, полетела вперед, мягко проведя пальцами по волосам Джека. Северянин отставил в сторону пустую кружку, а Пасхальный кролик взял одеяло и укрыл Джека. Расставив сьулья вокруг дивана и поставив рядом другую кружку, Хранители отправились спать, а Джек улыбнулся во сне, зная, что рядом его семья.
- Эй, давайте, забирайтесь в сани, нам уже пора отправляться! – Воскликнул Северянин, притопывая на месте от нетерпения; внезапно он остановился, почувствовав, что идет дождь…из золотого песка. – Сэнди, перестань наматывать круги, что привело тебя сюда?
Сэнди поплыл по воздуху перед Северянином, создавая снежинку из песка.
- Джек? Ты здесь, чтобы увидеться с ним?
Сэнди кивнул.
- Ну что же, иди вперед, он в своей комнате.
Сэнди взмахнул рукой в знак благодарности и поплыл в сторону гостевых комнат. Когда Северянин предложил Джеку поселиться у него, парень отказался, аргументировав отказ желанием быть свободным. Тем не менее, Северянин подготовил для него идеальную комнату, но расположил ее среди остальных комнат для гостей, чтобы Джек не чувствовал себя обязанным оставаться.
Остановившись перед первой дверью справа, Сэнди легонько постучал.
В комнате было пусто и темно, на полу лежали горки снега, окно было распахнуто настежь, позволяя залетать внутрь холодному ветру и снежинкам. Сидя на подоконнике, Джек смотрел на мир невидящим взором.
Сэнди не мог видеть зимнего духа таким несчастным, и подлетел поближе к нему.
- О, привет, Сэнди, не слышал, как ты зашел, - тихо ответил Джек, усаживаясь поудобнее. Сэнди нахмурился: ему не нравилось то, что его друг словно лишился всей своей энергии. – Что? Нет, я не грущу, с чего бы мне грустить? – Джек встал с подоконника, подошел, не подлетел, к кровати, и упал на нее лицом вниз.
Сэнди начал формировать из песка изображение подарка, но Джек лишь скользнул взглядом по создателю мечты, перекатившись на бок в сторону Сэнди.
- Нет, что ты, это не из-за того, что мне не дарят подарков, подумаешь. – Джек схватил вторую подушку, уткнулся в нее лицом, и еле слышно пробормотал: - Вот уже более 300 лет… меня либо видят, но игнорируют, либо и вовсе не замечают…
Решив, что Джеку надо побыть одному, Сэнди вылетел из комнаты, тихо закрыл дверь и направился в мастерскую.
- Подарок? Это все, что он хочет? – удивленно спросила Зубная фея.
- То есть ты хочешь сказать, что мы паниковали из-за ерунды, - проворчал Пасхальный кролик, скрывая облегчение от того, что причина действительно не была по-настоящему серьезной.
Сэнди кивнул им обоим, и обернулся к Северянину, ожидая его ответ. Но праздничный человек беспокоился только о своем путешествии. Возмущенно запыхтев, Сэнди подплыл по воздуху к Санте, сформировав из песка изображение подарка и практически ткнув его ему в лицо.
- Что-что – подарок? – Норд отмахнулся от песчаной фигурки. – У меня уже упакованы все подарки, пора вылетать…
Он отправился было к саням, но Сэнди вновь появился перед ним. На этот раз он создал три песочных изображения: подарок, стрелу и маленького Джека, на которого, собственно, и указывала стрелка. Северянин внимательно изучил фигурки.
- Джек хочет подарок? Но он в «Списке Непослушных», а я всегда придерживаюсь правил.
- Даже не знаю, что и сказать, - Пасхальный кролик сделал шаг вперед, - мы всегда не придавали особого значения существованию Джека, однако он помог нам победить Питча, и заслуживает, по крайней мере, хотя бы на один подарок.
- Да и правила один раз можно нарушить, - добавила, улыбаясь, Зубка, Сэнди же молча смотрел на Северянина, всем своим видом умоляя его изменить мнение.
Поглаживая бороду и думая, Норд осмотрелся в мастерской.
«Что же ему подарить… Ага! Я вспомнил его любимую игрушку детства!» - Он пронзительно свистнул, и йети побежал вперед.
- Нам нужен еще один подарок!..
Йети сердито затараторил, с пулеметной скоростью произнося непонятные другим Хранителям слова, и Северянин поднял руку, призывая к тишине.
- Успокойся, все подарки остаются на местах, а этот – для Джека, - йети отвел смущенный взгляд, - да, я знаю, но ему это нужно. Так, сейчас делают простые игрушки, а нам нужно что-то в стиле восемнадцатого века. Надо найти хорошую оберточную бумагу и спрятать ее до тех пор, пока я не вернусь.
Зубка заглянула в темную комнату Джека – зимний дух с его бледной кожей и светлыми волосами почти затерялся на фоне простыней, подушки и одеяла. Подлетев вперед, она улыбнулась, увидев. Что Джек крепко спит, а вокруг его головы кружатся песчаные дельфинчики.
- Оооой, он выглядит совсем как ребенок, - нежно проворковала Фея, слегка проведя пальчиками по волосам Джека. Глубоко вздохнув, Джек проснулся, и дельфины исчезли.
- Доброе утро, Джек, Северянин скоро вернется, он сказал, что по прибытии хочет увидеть тебя.
- Хорошо, - сонно ответил Джек, выбираясь из постели; он взял посох и последовал за Феей в мастерскую.
Комната была заполнена эльфами и йети, взволнованно шумевшими в ожидании возвращения Норда. Остальные хранители заняли места непосредственно перед толпой; Зубная фея, Пасхальный кролик и Сэнди старательно скрывали улыбки, чтобы ненароком не испортить сюрприз для Джека. Вдруг раздались громовые звуки стучащих копыт, и в поле зрения появились сани Санты, заехавшие в самый центр помещения.
Все замолчали, ожидая результатов, как только Северянин поднялся на санях.
- Успешно!.. – Разнесся голос Норда, и комната заполнилась шумом радостных возгласов и аплодисментов.
В то время, как Северянина все окружили, наперебой поздравляя, Джек пробрался к саням, и его сердце упало, когда он увидел, что мешок пуст.
- Разумеется, - мрачно пробормотал он, - почему в этом году что-то должно измениться.
Он слегка подпрыгнул, ощутив, как что-то коснулось его макушки. Посмотрев вверх, Джек немного расслабился: это был Сэнди, паривший у него над головой.
- П-привет, Сэнди.
- Джек, что ты делаешь в моих санях? – добродушно поинтересовался Санта, пряча улыбку.
- Ой, ничего особенного, просто любуюсь мастерством, - поспешно ответил Джек.
- Право, почему бы нам не отойти в сторонку? – предложил Северянин, пропуская Джека вперед и незаметно отдавая подарок эльфу за спиной. Как только Джек выбрался из саней и стал на пол, Северянин ловко выхватил подарок из-за спины, отчего зимний дух удивленно затаил дыхание. Сэнди подхватил выскользнувший из руки Джека посох, а сам Джек осторожно взял подарок, с любопытством глядя на него: простая коробка, завернутая в темно-синюю, с серебряными снежинками и луком бумагу.
- Ну что, ты собираешься его открыть? – спросил Северянин, нарушая молчание.
Джек сел прямо на пол, скрестив ноги, и начал быстро разрывать обертку, стремясь поскорее открыть коробку. Открыв крышку, Джек замер, и, не доставая из коробки игрушечного медведя, осторожно потрогал его черные глазки-пуговки, погладил мягкую ткань. Все в комнате затаили дыхание, наблюдая, как Джек рассматривает медведя.
- И последний подарок доставлен! – Радостно крикнул Санта, вызывая новую волну счастливых возгласов и криков: «Кто-нибудь, сделайте горячий шоколад, это надо отпраздновать!»
Сэнди последовал было за остальными, но потом заметил, что Джек не двигается с места и в тихом изумлении держит в руках медведя. Подлетев к нему, Сэнди указал в сторону кухни. Джек молча кивнул и, продолжая держать в руке подарок, отправился вслед за Сэнди.
Эльфы, резвясь, постоянно подливали в пустеющие кружки горячий шоколад, и время пролетело незаметно. Еще не было одиннадцати вечера, как все начали расходиться, а эльфы падали на пол да так и засыпали.
- Я еще ни разу не видел всех настолько счастливыми, - тихо произнес Пасхальный кролик, лавируя между спящими эльфами.
- Это наше первое Рождество, которое мы отпраздновали вместе с Джеком, - сказала Зубная фея.
- Кстати о Джеке, а куда он делся? – спросил Северянин, озираясь в главной комнате.
- И Сэнди куда-то пропал.
- Норд, в последний раз я их видел, когда они направлялись в сторону гостевых комнат, - ответил Кролик, направляясь к упомянутым комнатам и ведя за собой остальных.
Они легко нашли пропавших Хранителей. Джек спал на длинном красном диване, плотно прижимая подарок к груди, а Сэнди летал над ним, создавая над его головой песчаных дельфинов.
Зубка с трудом сдерживалась, чтобы не застонать от умиления, и, не найдя слов для описания трогательной картины, полетела вперед, мягко проведя пальцами по волосам Джека. Северянин отставил в сторону пустую кружку, а Пасхальный кролик взял одеяло и укрыл Джека. Расставив сьулья вокруг дивана и поставив рядом другую кружку, Хранители отправились спать, а Джек улыбнулся во сне, зная, что рядом его семья.
вторник, 25 февраля 2014
Никогда не сдаваться.
 
Child-free по собственному желанию Твой сегодняшний ответ на вопрос нашего теста – скорее «нет», чем «да». И поверь, честное «нет» достойно большего уважения, чем «да», навязанное общественным мнением и собственными комплексами. Причины не заводить ребенка на данном этапе, что называется, здесь и сейчас, у всех разные… Ценно то, что ты осознаешь эти причины и с той же сознательностью хочешь, чтобы твой малыш появился тогда, когда ты будешь к этому готова. Мы не сомневаемся: та бунтарка, что влюблена в игру, свободу, жизнь и разнообразие ее возможностей, однажды захочет подарить свой яркий мир кому-то еще – и превратится в счастливую маму!  | ||
Никогда не сдаваться.
- Так?.. Так… Прием, Так, тебя вызывает база «Дом», как слышно?
- Чт?..
Так очнулся и перевел взгляд на Джиболбу и Сиднея, смотревших на него; Сидней выглядел заинтересованным, а Джиболба разочарованным. Стояло приятное полуденное тепло, солнце ярко сияло в голубом, словно незабудка, небе с редкими пушистыми облаками, и Джиболба решил дать урок магии на улице, но разум Така был где-то далеко-далеко… что безумно раздражало Джиболбу.
- Повнимательнее, Так, - произнес Джиболба, - это очень важно.
- Извини, - ответил Так, - просто я… думал о другом.
- Например?
- Просто о другом. Неважно.
Джиболба внимательно посмотрел на Така, затем сказал:
- Ладно, а теперь сосредоточься.
К счастью (для Така) урок быстро закончился, и Так с Сиднеем стали увлеченно рассматривать все вокруг. Вскоре к ним присоединилась Джира, и они вошли в деревню.
Деревня была непривычно оживленной, и Сидней моментально насторожился.
- Что происходит? – спросил Сидней. – Мы готовимся к нападению?
- Нет, - ответила Джира, весело смеясь, - мы готовимся к фестивалю.
- Здорово!.. А что это?
Вместо ответа Джира указала на огромный плакат, развевавшийся над деревней. На нем большими яркими буквами было написано слово «Кракела».
- Это значит «семья», - пояснила Джира Сиднею.
- О, значит, этот праздник устраивается в честь родителей. Понятно… Что?!
- Это родительский день, в этот день их надо слушаться как никогда.
- Черт! День, когда слушаешься своих родителей, - пробормотал Сидней, а Джира рассмеялась. - Что ты на это скажешь, Так?.. Так?
Обернувшись, они увидели Така, мрачно рассматривавшего плакат.
- Так, ты в порядке?
- Чт…, да, все хорошо, - произнес Так, стараясь говорить как ни в чем не бывало. Вдруг хором зазвучали сразу два голоса, заглушив вопрос Сиднея.
- Даже не знаю, он выглядит каким-то подавленным. Блот, а ты как считаешь?
- Согласен, Блита, но я бы тоже расстроился, если бы у меня не было семьи.
- Клааас, - восхитился Сидней, - посмотрите, что сделал Вонючка Жужу!
- Он прекрасен, как мисс Ходель, - фыркнул Блот.
- Заткнись.
- Что это вы двое здесь делаете? – настороженно спросила Джира.
- Мы просто пришли пожелать вам счастливой Кракелы, но вдруг вспомнили, - Блита переключила внимание на Така, - что у тебя нет семьи.
- Проваливай! – рявкнул Сидней.
- А в чем дело? – невинно поинтересовался Блот. – Просто констатирую факт.
- Ты ведь нам все равно ничего не сделаешь, тем более, что не умеешь контролировать свою магию, кроме того, это никого не волнует, поскольку…
- Заткнись! – внезапно заорал Так, прерывая надменную речь Блиты, и побежал обратно – к хижине Джиболбы.
- Ой, кто-то здесь такой обидчивый, - рассмеялись Блот и Блита.
- Вы, двое, заткнитесь! – крикнула Джира; Сидней побежал на поиски Така. Джира присоединилась к нему, оставив позади смеющихся Блота и Блиту…
Джиболба отошел от запертой двери, спрятал ключ в рот статуи и вошел в деревню. Он знал, почему Так был столь рассеян на уроке, знал, что будет завтра, и надеялся, что это не сильно повлияет на Така.
Задумавшись, Джиболба не заметил Така, и в результате тот врезался в него. Они свалились на землю; Джиболба сел, отряхиваясь.
- Рад тебя видеть, Так. Я собирался присоединиться к тебе. – Джиболба протянул руку, намереваясь помочь Таку подняться. Мальчик настолько быстро отстранился, что Джиболба едва успел схватить его за запястье.
- Так, что случилось? Посмотри на меня, что случилось? – свободной рукой Джиболба ласково приподнял лицо Така за подбородок. Слезы текли из-под сжатых век; Так тихонько плакал и старался избежать обеспокоенного взгляда Джиболбы.
- Ч-что случилось? – встревожено спросил Джиболба. Так не мог этого вынести, он хотел уйти.
Он дернулся было в сторону, но Джиболба крепче сжал его запястье, не желая отпускать мальчика в таком состоянии.
- Так, сядь, и расскажи, что стряслось.
- Я их ненавижу, - прошептал Так.
- Кого, чт?..
- Я их всех ненавижу! Они… они просто… не понимают! – С этими словами Так рухнул на землю, вздрагивая от глухих рыданий. Джиболба вновь поднял его голову, вытирая слезы с его лица.
- Давай зайдем в дом, - сказал Джиболба. Он поднял Така, и отчасти отвел, отчасти отнес его в хижину. Они сели рядом; Джиболба уложил Така и погладил его по спине.
- Шшш, постарайся успокоиться, - ласково произнес Джиболба. Постепенно рыдания Така стихли и он уснул.
- Джиболба?
- Джира, как долго ты собиралась проводить время со своим отцом? – поинтересовался Джиболба.
- Хм, недолго. Зария собирался взять все на себя, а что?
- Есть идея.
Так открыл глаза и потянулся, удивляясь, когда он успел оказаться в постели, и тут же пришли воспоминания: Кракела, день семьи, Блот и Блита… Сидней и Джира ищут его, Джиболба успокаивает… Он сел на краешке кровати и задумался. Ему не хотелось сейчас ни с кем сталкиваться, чтобы не вынуждать Джиболбу волноваться, он не хотел видеть все эти семьи, празднующие день, который он никогда не сможет понять. Так колебался между желанием вновь лечь спать и выйти к тем, кто наверняка станет тыкать в него пальцем. В конце-концов он поднялся и открыл дверь. Чья-то рука внезапно схватила его за запястье и потащила из комнаты прежде, чем он успел возразить.
Ему потребовалось некоторое время, чтобы привыкнуть к яркому свету, заливавшему главную комнату. Увиденное было удивительным: вся комната, сверху до низу, была украшена, а посредине стоял небольшой столик с угощениями.
Джиболба, Сидней и Джира оказались в поле зрения Така, держа перед собой пакет.
- С днем Кракелы, Так!
- Ч-что? – он был ошеломлен.
- Ну, Джиболбу очень расстроило то, что наговорили тебе Блот и Блита, - произнес Сидней.
- Что?.. – Так посмотрел на Джиболбу. – Как ты?..
- У нас повсюду есть уши, - улыбнулась Джира.
- И мы действительно волновались о тебе, - добавил Сидней.
- Поэтому мы решили отпраздновать Кракелу вместе с тобой.
- Но… но, получается, вы не будете с…
- Семьей? – сказал Джиболба, прерывая оправдание Така. – Я так не думаю.
- Семья – это группа людей, заботящихся друг о друге, - сказал Сидней. – То, что мы с Джирой друзья, не значит, что ты не можешь быть членом нашей семьи.
- И, - торжественно сообщил Джиболба, - фактически, ты – мой сын!
- Блот и Блита больше не смогут сказать, что у тебя нет семьи, Так.
- Вот именно! – воскликнул Джиболба, легонько хлопнув Така по плечу и приготовившись насладиться в месте с ним его первой (и далеко не последней) Кракелой.
- Чт?..
Так очнулся и перевел взгляд на Джиболбу и Сиднея, смотревших на него; Сидней выглядел заинтересованным, а Джиболба разочарованным. Стояло приятное полуденное тепло, солнце ярко сияло в голубом, словно незабудка, небе с редкими пушистыми облаками, и Джиболба решил дать урок магии на улице, но разум Така был где-то далеко-далеко… что безумно раздражало Джиболбу.
- Повнимательнее, Так, - произнес Джиболба, - это очень важно.
- Извини, - ответил Так, - просто я… думал о другом.
- Например?
- Просто о другом. Неважно.
Джиболба внимательно посмотрел на Така, затем сказал:
- Ладно, а теперь сосредоточься.
К счастью (для Така) урок быстро закончился, и Так с Сиднеем стали увлеченно рассматривать все вокруг. Вскоре к ним присоединилась Джира, и они вошли в деревню.
Деревня была непривычно оживленной, и Сидней моментально насторожился.
- Что происходит? – спросил Сидней. – Мы готовимся к нападению?
- Нет, - ответила Джира, весело смеясь, - мы готовимся к фестивалю.
- Здорово!.. А что это?
Вместо ответа Джира указала на огромный плакат, развевавшийся над деревней. На нем большими яркими буквами было написано слово «Кракела».
- Это значит «семья», - пояснила Джира Сиднею.
- О, значит, этот праздник устраивается в честь родителей. Понятно… Что?!
- Это родительский день, в этот день их надо слушаться как никогда.
- Черт! День, когда слушаешься своих родителей, - пробормотал Сидней, а Джира рассмеялась. - Что ты на это скажешь, Так?.. Так?
Обернувшись, они увидели Така, мрачно рассматривавшего плакат.
- Так, ты в порядке?
- Чт…, да, все хорошо, - произнес Так, стараясь говорить как ни в чем не бывало. Вдруг хором зазвучали сразу два голоса, заглушив вопрос Сиднея.
- Даже не знаю, он выглядит каким-то подавленным. Блот, а ты как считаешь?
- Согласен, Блита, но я бы тоже расстроился, если бы у меня не было семьи.
- Клааас, - восхитился Сидней, - посмотрите, что сделал Вонючка Жужу!
- Он прекрасен, как мисс Ходель, - фыркнул Блот.
- Заткнись.
- Что это вы двое здесь делаете? – настороженно спросила Джира.
- Мы просто пришли пожелать вам счастливой Кракелы, но вдруг вспомнили, - Блита переключила внимание на Така, - что у тебя нет семьи.
- Проваливай! – рявкнул Сидней.
- А в чем дело? – невинно поинтересовался Блот. – Просто констатирую факт.
- Ты ведь нам все равно ничего не сделаешь, тем более, что не умеешь контролировать свою магию, кроме того, это никого не волнует, поскольку…
- Заткнись! – внезапно заорал Так, прерывая надменную речь Блиты, и побежал обратно – к хижине Джиболбы.
- Ой, кто-то здесь такой обидчивый, - рассмеялись Блот и Блита.
- Вы, двое, заткнитесь! – крикнула Джира; Сидней побежал на поиски Така. Джира присоединилась к нему, оставив позади смеющихся Блота и Блиту…
Джиболба отошел от запертой двери, спрятал ключ в рот статуи и вошел в деревню. Он знал, почему Так был столь рассеян на уроке, знал, что будет завтра, и надеялся, что это не сильно повлияет на Така.
Задумавшись, Джиболба не заметил Така, и в результате тот врезался в него. Они свалились на землю; Джиболба сел, отряхиваясь.
- Рад тебя видеть, Так. Я собирался присоединиться к тебе. – Джиболба протянул руку, намереваясь помочь Таку подняться. Мальчик настолько быстро отстранился, что Джиболба едва успел схватить его за запястье.
- Так, что случилось? Посмотри на меня, что случилось? – свободной рукой Джиболба ласково приподнял лицо Така за подбородок. Слезы текли из-под сжатых век; Так тихонько плакал и старался избежать обеспокоенного взгляда Джиболбы.
- Ч-что случилось? – встревожено спросил Джиболба. Так не мог этого вынести, он хотел уйти.
Он дернулся было в сторону, но Джиболба крепче сжал его запястье, не желая отпускать мальчика в таком состоянии.
- Так, сядь, и расскажи, что стряслось.
- Я их ненавижу, - прошептал Так.
- Кого, чт?..
- Я их всех ненавижу! Они… они просто… не понимают! – С этими словами Так рухнул на землю, вздрагивая от глухих рыданий. Джиболба вновь поднял его голову, вытирая слезы с его лица.
- Давай зайдем в дом, - сказал Джиболба. Он поднял Така, и отчасти отвел, отчасти отнес его в хижину. Они сели рядом; Джиболба уложил Така и погладил его по спине.
- Шшш, постарайся успокоиться, - ласково произнес Джиболба. Постепенно рыдания Така стихли и он уснул.
- Джиболба?
- Джира, как долго ты собиралась проводить время со своим отцом? – поинтересовался Джиболба.
- Хм, недолго. Зария собирался взять все на себя, а что?
- Есть идея.
Так открыл глаза и потянулся, удивляясь, когда он успел оказаться в постели, и тут же пришли воспоминания: Кракела, день семьи, Блот и Блита… Сидней и Джира ищут его, Джиболба успокаивает… Он сел на краешке кровати и задумался. Ему не хотелось сейчас ни с кем сталкиваться, чтобы не вынуждать Джиболбу волноваться, он не хотел видеть все эти семьи, празднующие день, который он никогда не сможет понять. Так колебался между желанием вновь лечь спать и выйти к тем, кто наверняка станет тыкать в него пальцем. В конце-концов он поднялся и открыл дверь. Чья-то рука внезапно схватила его за запястье и потащила из комнаты прежде, чем он успел возразить.
Ему потребовалось некоторое время, чтобы привыкнуть к яркому свету, заливавшему главную комнату. Увиденное было удивительным: вся комната, сверху до низу, была украшена, а посредине стоял небольшой столик с угощениями.
Джиболба, Сидней и Джира оказались в поле зрения Така, держа перед собой пакет.
- С днем Кракелы, Так!
- Ч-что? – он был ошеломлен.
- Ну, Джиболбу очень расстроило то, что наговорили тебе Блот и Блита, - произнес Сидней.
- Что?.. – Так посмотрел на Джиболбу. – Как ты?..
- У нас повсюду есть уши, - улыбнулась Джира.
- И мы действительно волновались о тебе, - добавил Сидней.
- Поэтому мы решили отпраздновать Кракелу вместе с тобой.
- Но… но, получается, вы не будете с…
- Семьей? – сказал Джиболба, прерывая оправдание Така. – Я так не думаю.
- Семья – это группа людей, заботящихся друг о друге, - сказал Сидней. – То, что мы с Джирой друзья, не значит, что ты не можешь быть членом нашей семьи.
- И, - торжественно сообщил Джиболба, - фактически, ты – мой сын!
- Блот и Блита больше не смогут сказать, что у тебя нет семьи, Так.
- Вот именно! – воскликнул Джиболба, легонько хлопнув Така по плечу и приготовившись насладиться в месте с ним его первой (и далеко не последней) Кракелой.
Никогда не сдаваться.
Солнце взошло над почерневшей, сожженной ночным пожаром деревней Пупануну. Джиболба вздохнул и закрыл дверь своего домика. Единственное, чего он сейчас хотел, забыть обо всем, и надеяться, что это был лишь плохой сон. Он вновь вздохнул. Жизнь явно повернула в худшую сторону.
В течение всего одной недели Джиболба был избран Верховным Шаманом (со значительной помощью Раммель), Лок стал самым могучим воином Пупануну, а этой ночью Тлалок решил отомстить, и разрушил деревню. Правда, Раммель и Малека объединили жителей прежде, чем Тлалок успел бы забрать чью-то жизнь. Джиболба вышел из задумчивости и увидел обеспокоено смотревшего на него Лока. Джиболба выдавил улыбку, пытаясь успокоить Лока.
- Иди, потренируйся. Я собираюсь пойти в деревню помогать, и, скорее всего, буду отсутствовать весь день, - произнес Джиболба.
Лок кивнул в знак согласия и пошел в соседнюю комнату. Джиболба постоял немного, размышляя, что делать дальше, и вдруг услышал стук в дверь. Он был несколько удивлен, но все-таки открыл дверь. На пороге с мрачным взглядом стоял Брекал, один из многих жителей деревни, бежавших от Тлалока.
- Брекал, что привело тебя ко мне? Если хочешь попросить помощи, говори скорее, я тороплюсь, - сказал Джиболба.
- Я принес печальные новости, - ответил Брекал, его обычно глубокий голос сейчас звенел, - помнишь ли ты Така?
- Сына Раммель и Малека? Да, а что случилось?
- После случившегося он лишился дома и родителей. – Оглушительная тишина вдруг обрушилась на Джиболбу.
- Раммель и… и Малека мертвы? Но… но как, почему? – дрожащим голосом спросил Джиболба.
Брекал не сразу ответил. Он обернулся, поднял что-то с земли, и вновь встретился взглядом с Джиболбой. На руках у него сидел маленький мальчик с ярко-зелеными глазами, выразительными фиолетовыми знаками вокруг них и каштановыми волосами, слегка прикрывавшими верхнюю часть ушек. В руках было зажато ярко-оранжевое перо, казавшееся огромным по сравнению с ним. Судя по выражению лица, Так был в ужасе и замешательстве.
Джиболба кивнул Брекалу, намекая, что они не должны в присутствии Така говорить о его родителях. Брекал опустил мальчика на землю и дружески подтолкнул к Джиболбе; в этот момент мальчик напоминал испуганную обезьянку. Джиболба присел на корточки, чтобы быть на одном уровне с ним.
- Привет, Так, - мягко произнес Джиболба. Так крепче сжал свое перо, но не двигался. – Меня зовут Джиболба.
- Я знаю, - спокойно ответил Так, - папа все время говорит о вас.
Джиболба улыбнулся в ответ и спросил:
- Ты устал? – Так кивнул.
- Можешь лечь поспать в моей комнате.
Джиболба встал и развернулся, и почувствовал, как что-то сжало его руку. Посмотрев вниз, он увидел Така, державшего его за руку, а затем перевел взгляд на Брекала, пытавшегося сдержать смех из-за того, что Так вел Джиболбу в его же комнату. Он поднял Така и уложил его на кровать.
- Просто немного поспи, Так, - ласково сказал Брекал.
- Где мама? – Джиболба и Брекал замерли, их разум лихорадочно искал ответ.
- Выйди, - приказал Брекал.
Джиболба возмущенно взглянул на него, на что Брекал лишь ответил ему таким же взглядом и пожал плечами. К счастью, Так успел заснуть, и потому не видел этого обмена эмоциями. Джиболба выставил Брекала из комнаты, вышел следом и с треском захлопнул дверь.
- Вон отсюда, ты не можешь сказать ему!.. – разозлился Джиболба.
- А у тебя, значит, есть идеи, что ему сказать? – огрызнулся Брекал.
- Я не знаю, что сказать, кроме правды о случившемся!
- Джиболба, ему всего три года, а он уже пережил нападение Тлалока!
- Но ты не можешь… - начал было Джиболба, но так и не договорил.
Брекал сделал несколько глубоких вдохов, посмотрел вниз и продолжил.
- Когда Раммель и Малека всех объединили, мы разбились на две отдельных группы; я пошел со второй, в которой их не было. Спустя примерно полчаса моя группа проходила их дом, и мы увидели Тлалока, пытающегося пробраться внутрь. Он исчез прежде, чем мы успели что-либо сделать, а в следующую секунду нам сообщили, что Раммель и Малека мертвы.
Джиболба вздохнул и потер виски.
- Джиболба, пока Тлалок рядом, никто из нас не сумеет защитить Така, он должен остаться с тобой.
Джиболба посмотрел на Брекала, и понял, что тот говорит совершенно серьезно.
- Но я не могу, - ответил Джиболба, слегка напрягшись, - у меня на попечении уже есть Лок и его родители, я не смогу больше ни о ком позаботиться, ОСОБЕННО - о ребенке.
- У него нет других родственников, в деревне его никто не возьмет, а мы не хотим, чтобы Тлалок… добрался до него.
- Да, да, я знаю, - произнес. Джиболба. – Но все же я не могу…
- Джиболба, а что тогда ты планируешь с ним делать?! Ты не можешь оставить его, вся деревня заклеймит его тогда, как изгоя! Ему нужен кто-то, кто мог бы о нем позаботиться, и сейчас ты единственный подходишь на эту роль. Фактически… ты – все, что у него есть.
Джиболба лишь вздохнул, и посмотрел на закрытую дверь, за которой спал Так.
- Дай… дай мне время на размышления.
- У тебя есть один день.
- Что?! Этого недостаточно!
- Это все, что у тебя есть.
Брекал подошел к двери, открыл ее, но сделал всего два шага, и вновь развернулся к Джиболбе.
- Добрый день, Джиболба.
В течение всего одной недели Джиболба был избран Верховным Шаманом (со значительной помощью Раммель), Лок стал самым могучим воином Пупануну, а этой ночью Тлалок решил отомстить, и разрушил деревню. Правда, Раммель и Малека объединили жителей прежде, чем Тлалок успел бы забрать чью-то жизнь. Джиболба вышел из задумчивости и увидел обеспокоено смотревшего на него Лока. Джиболба выдавил улыбку, пытаясь успокоить Лока.
- Иди, потренируйся. Я собираюсь пойти в деревню помогать, и, скорее всего, буду отсутствовать весь день, - произнес Джиболба.
Лок кивнул в знак согласия и пошел в соседнюю комнату. Джиболба постоял немного, размышляя, что делать дальше, и вдруг услышал стук в дверь. Он был несколько удивлен, но все-таки открыл дверь. На пороге с мрачным взглядом стоял Брекал, один из многих жителей деревни, бежавших от Тлалока.
- Брекал, что привело тебя ко мне? Если хочешь попросить помощи, говори скорее, я тороплюсь, - сказал Джиболба.
- Я принес печальные новости, - ответил Брекал, его обычно глубокий голос сейчас звенел, - помнишь ли ты Така?
- Сына Раммель и Малека? Да, а что случилось?
- После случившегося он лишился дома и родителей. – Оглушительная тишина вдруг обрушилась на Джиболбу.
- Раммель и… и Малека мертвы? Но… но как, почему? – дрожащим голосом спросил Джиболба.
Брекал не сразу ответил. Он обернулся, поднял что-то с земли, и вновь встретился взглядом с Джиболбой. На руках у него сидел маленький мальчик с ярко-зелеными глазами, выразительными фиолетовыми знаками вокруг них и каштановыми волосами, слегка прикрывавшими верхнюю часть ушек. В руках было зажато ярко-оранжевое перо, казавшееся огромным по сравнению с ним. Судя по выражению лица, Так был в ужасе и замешательстве.
Джиболба кивнул Брекалу, намекая, что они не должны в присутствии Така говорить о его родителях. Брекал опустил мальчика на землю и дружески подтолкнул к Джиболбе; в этот момент мальчик напоминал испуганную обезьянку. Джиболба присел на корточки, чтобы быть на одном уровне с ним.
- Привет, Так, - мягко произнес Джиболба. Так крепче сжал свое перо, но не двигался. – Меня зовут Джиболба.
- Я знаю, - спокойно ответил Так, - папа все время говорит о вас.
Джиболба улыбнулся в ответ и спросил:
- Ты устал? – Так кивнул.
- Можешь лечь поспать в моей комнате.
Джиболба встал и развернулся, и почувствовал, как что-то сжало его руку. Посмотрев вниз, он увидел Така, державшего его за руку, а затем перевел взгляд на Брекала, пытавшегося сдержать смех из-за того, что Так вел Джиболбу в его же комнату. Он поднял Така и уложил его на кровать.
- Просто немного поспи, Так, - ласково сказал Брекал.
- Где мама? – Джиболба и Брекал замерли, их разум лихорадочно искал ответ.
- Выйди, - приказал Брекал.
Джиболба возмущенно взглянул на него, на что Брекал лишь ответил ему таким же взглядом и пожал плечами. К счастью, Так успел заснуть, и потому не видел этого обмена эмоциями. Джиболба выставил Брекала из комнаты, вышел следом и с треском захлопнул дверь.
- Вон отсюда, ты не можешь сказать ему!.. – разозлился Джиболба.
- А у тебя, значит, есть идеи, что ему сказать? – огрызнулся Брекал.
- Я не знаю, что сказать, кроме правды о случившемся!
- Джиболба, ему всего три года, а он уже пережил нападение Тлалока!
- Но ты не можешь… - начал было Джиболба, но так и не договорил.
Брекал сделал несколько глубоких вдохов, посмотрел вниз и продолжил.
- Когда Раммель и Малека всех объединили, мы разбились на две отдельных группы; я пошел со второй, в которой их не было. Спустя примерно полчаса моя группа проходила их дом, и мы увидели Тлалока, пытающегося пробраться внутрь. Он исчез прежде, чем мы успели что-либо сделать, а в следующую секунду нам сообщили, что Раммель и Малека мертвы.
Джиболба вздохнул и потер виски.
- Джиболба, пока Тлалок рядом, никто из нас не сумеет защитить Така, он должен остаться с тобой.
Джиболба посмотрел на Брекала, и понял, что тот говорит совершенно серьезно.
- Но я не могу, - ответил Джиболба, слегка напрягшись, - у меня на попечении уже есть Лок и его родители, я не смогу больше ни о ком позаботиться, ОСОБЕННО - о ребенке.
- У него нет других родственников, в деревне его никто не возьмет, а мы не хотим, чтобы Тлалок… добрался до него.
- Да, да, я знаю, - произнес. Джиболба. – Но все же я не могу…
- Джиболба, а что тогда ты планируешь с ним делать?! Ты не можешь оставить его, вся деревня заклеймит его тогда, как изгоя! Ему нужен кто-то, кто мог бы о нем позаботиться, и сейчас ты единственный подходишь на эту роль. Фактически… ты – все, что у него есть.
Джиболба лишь вздохнул, и посмотрел на закрытую дверь, за которой спал Так.
- Дай… дай мне время на размышления.
- У тебя есть один день.
- Что?! Этого недостаточно!
- Это все, что у тебя есть.
Брекал подошел к двери, открыл ее, но сделал всего два шага, и вновь развернулся к Джиболбе.
- Добрый день, Джиболба.
воскресенье, 23 февраля 2014
Никогда не сдаваться.
Пейринг: Санстрикер / Джазз, упоминается Старскрим / Тандеркрэкер и Санстрикер / Сайдсвайп
Вселенная:G1 AU
Рейтинг: R
Жанр: драма
Предупреждение: slash, гибель персонажа, ООС
Краткое содержание: Одна ночь в мире кибергламура. ПОСЛЕДНЯЯ ночь.
Комментарии: Традиционный "перебор" с хуманизацией персонажей
Драматичная история топ-модели Санстрикера. Никакого канона, только фантазия автора. Все, кто не переносит "глянец", потерпите половину фика и дочитайте до конца Мы ничего не можем говорить о принадлежности механической планеты к какой-либо звездной системе, о периоде обращения по орбите и вокруг собственной оси... "Ночь", "день", "восход", "рассвет" и пр. "земные" термины использованы автором исключительно для придания тексту художественной выразительности и обозначения четких временных промежутков.
Добро пожаловать в ночной Каон.
Блеск золота скрывает мрак. И где берет начало река лжи, впадающая в бескрайний океан самообмана и одиночества?
Один взмах баллончика с краской вернет тебе пару циклов. Кто знает, может, тебе удастся еще немного притормозить бег времени...
Санстрикер, отложив аэрозоль, молча, рассматривал свое отражение в зеркале, окаймленном мерцающими лампами, не обращая никакого внимания на нервный стук в дверь гримерной. Пожалуй, стоит нанести еще немного краски под линзами. Автобот, не спеша, провел тонкой кистью по шву лицевой пластины, оттеняя высокие скулы. Трансформер, являющийся новым лицом известной на всю Галактику компании, занимающейся разработкой и производством средств по уходу за корпусом, должен казаться безупречным.
Эти циклы пролетели, как один. Презентации-съемки-показы-кастинги-переговоры-контракты-интьервью-снова съемки-кастинги-вечеринки -презентации-интервью... Нет, он не волнуется. Он абсолютно спокоен. Успех и популярность сделали его равнодушным. Восторженные признания, равно как и ядовитые сплетни завистников, не затрагивают его.
Выпрямившись, гордо подняв голову, прищурив оптику, Санстрикер бросил последний короткий взгляд в зеркало. Завтра все таблоиды будут пестреть его портретами. Таблоиды... Таблоиды знают все, но только ни в одном издании вы не найдете рецепта счастья. Выходя из гримерной, на ходу автобот быстро проверил передатчик.
"Новых сообщений нет".
***
- Спасибо. Спасибо вам! - Санстрикер отработанным жестом дотронулся кончиками пальцев до лицевой пластины, словно стирая капли омывателя. - Спасибо!
Залитый золотом высокий подиум, свет софитов, ослепляющий настолько, что становятся невидимыми лица сидящих в зале ботов...
- Я люблю вас! - стараясь не щуриться от вспышек десятков камер, автобот легко взмахнул манипулятором, посылая воздушный поцелуй залу. - Я люблю вас!
Аплодисменты, фемские возгласы, щелчки затворов аппаратов... И любимец публики, не переставая улыбаться, скрылся за кулисами, чтобы сразу оказаться в объятиях своего самого преданного поклонника:
- Санни, ты неподражаем!!!
- Джазз, не сейчас...- уворачиваясь от поцелуев, Санстрикер тщетно пытался вырваться из манипуляторов любовника. - Мы и так опаздываем... Джазз!
Это безумие. У него даже нет пары циклов, чтобы немного прийти в себя или выпить хотя бы один бокал энергона... Он так устал, а его уже ждут на следующем по расписанию мероприятии-вечеринке в отеле, организованной в честь его возвращения на Кибертрон. Почему в нем нет и сотой доли энергии Джазза, который может танцевать всю ночь до утра?
В лифте Уилджек спешно давал последние "наставления"-примерные ответы на провокационные вопросы журналистов. Санстрикер, погруженный в свои мысли, не слушал продюсера.
Сообщений не было. Неужели... ОН не простил?
***
Большая часть планеты погружена во мрак, но только не Каон. Здесь, в полумраке баров и диком свете прожекторов клубов, в темных комнатах интерфейс-клубов и подсвеченных подиумах среди искрящихся бассейнов энергона, расположенных на крышах отелей, бурлит жизнь, скрытая от большинства жителей Кибертрона.
Клуб, расположенный на первом уровне отела "Каон Палас" был переполнен. На десятках мониторов на стенах мелькали кадры последней рекламной кампании Санстрикера. После нескольких расплывчатых фраз и быстрых ответов на вопросы журналистов, попозировав фотографам вместе с официальными лицами, главный герой вечера поспешил скрыться в VIP-зоне. Видя, с каким удовольствием Джазз вертится перед камерами, Санстрикер не стал звать любовника с собой. Пусть Джазз, отказавшийся от собственной свободы ради отношений с ним, готовый мегациклами в одиночестве ждать его возвращения после съемок, немного развлечется. Санстрикеру же хотелось осмотреться… Изменилось ли что-нибудь на Кибертроне за время его отсутствия. Встав у барной стойки, взяв бокал, он задумчиво рассматривал гостей.
Ночная жизнь почти не изменилась за циклы его отсутствия. Остались прежними и они... Ее герои и звезды. Те же беззаботно танцующие молодые бездельники и скучающая богема, те же фемки, хищно осматривающие ботов, пронырливые журналисты, жадно опустошающие энергокубы в перерывах между съемкой, устало улыбающиеся модели и равнодушно-отстраненные представители бизнеса.
Здесь каждый претендует считаться исключительным, но крылья одного сикера можно поставить другому, у них всех одинаковые ультрамодные в этом сезоне золотые фонари кабин, у автоботов неизменно присутствуют яркие нестандартные расцветки корпусов и необычный цвет фар, у них всех одинаковый цвет лицевых пластин, одинаковая форма носа, скул, губ... Они ходят в одни и те же модные клубы, за их внешний вид и техническое состояние отвечают одни и те же те специалисты, их суждения и потребности идентичны.
Все совершенно. Все подогнано опытными мастерами под актуальные на сегодняшний день стандарты красоты. Тысячи кредитов отдаются техникам за апгрейд. Но задумывался ли хоть кто-нибудь, что в погоне за призрачным совершенством они потеряли нечто важное... Свою неповторимость. Свое "Я".
Тысячи ботов пытаются подражать обожествленным кумирам, таким, как Санстрикер, не понимая, что именно непохожесть на других и позволила их любимцу взлететь на Олимп индустрии красоты.
Они смеются, они пытаются заставить всех поверить, что они счастливы. Некоторым это удается. Санстрикер же пошел еще дальше. Ему удалось обмануть всех, даже Его. Кроме... себя.
Всю жизнь он мечтал о славе. Об этом самом моменте, когда Кибертрон покорится ему. Он должен быть счастлив, но почему-то еле сдерживает омыватель, и искру разрывает горечь.
С давних времен по Галактике путешествует легенда, ее немного различающиеся версии вы можете услышать на разных планетах... Это история о правителе, пожелавшем, чтобы все к чему бы он не прикоснулся, превращалось в золото... Санстрикер же сам медленно превращался в золото. Как драгоценный металл... он сияет, притягивает восхищенные взгляды, каждый жаждет хотя бы дотронуться до него... Он такой же сверкающий... и такой же холодный.
***
- Значит, выбрали все-таки тебя...- десептикон в красно-белой броне последней модели, пожав манипулятор Санстрикера, улыбнулся. - Поздравляю.
Улыбающийся сикер не был представителем богемы, не имел звездного статуса, но был желанным гостем на вечеринках на разных планетах.
Кредитная карта, связи, привлекательная внешность, легкий характер и безграничная уверенность в себе распахнули перед молодым десептиконом двери в "высший свет", где он быстро прошел путь от новичка до одной из звезд тусовки. Аристократ по происхождению, которому ничего никому не нужно было доказывать, он смотрел сверху вниз, как на быстро обогатившихся предпринимателей, так и на простых ботов, вытянувших счастливый звездный билет. Но именно его манера общения, без приторного заискивания и фальшивой лести и импонировала Санни. Хотя, в этом мире нет друзей, автобот всегда искренне радовался, когда встречал его на вечеринках.
- Они сделали правильный выбор... У Тракса нет твоей элегантности...- Старскрим взял с подсвеченной стойки очередной бокал со сверхконцентрированным энергоном. - Как, впрочем, у всех моделей агентства***. Ты надолго к нам?
- Нет, уезжаю уже этой ночью...
Увидев удивленно поднятые оптограни собеседника, автобот поспешил пояснить:
- Это из-за сегодняшних событий...
- Только не начинай! Все только и говорят об этом... Волнения, стычки с полицией...и так целый день! - десептикон обреченно махнул манипулятором и неожиданно изменил тему.- Слышал, ты встречаешься с танцором? Ну, и как?
Санстрикер не смог сдержать улыбку:
- Ты не изменился. А ты? С кем ты здесь?
Старскрим кивнул в сторону барной стойки, и Санстрикер заметил молодого десептикона с синими крыльями, который, обняв манипуляторами плечи, стоял застенчиво прижавшись к одной из колонн. Впервые попавший на подобное мероприятие сикер явно чувствовал себя не в своей тарелке.
- Твой новый друг?
Вместо ответа десептикон кокетливо улыбнулся. Похоже, он был в очередной раз увлечен. Как же быстро летит время... Санстрикер прекрасно помнил, как, кажется, совсем недавно ему представили молодого истребителя с красной броней и белыми крыльями, помнил восторженный блеск алых линз и наивную, почти детскую улыбку того Старскрима, такого непохожего на себя терперешнего - уверенного, надменного, развращенного.
Как и большинство тусовщиков Старскрим не имел определенной профессии, и его главным вопросом было:" Куда пойти сегодня вечером?"
Забросивший занятия в Академии он знал наизусть расписание вечеринок на тысячу мегациклов вперед, мог часами обсуждать новый апгрейд или сумасшедший диджейский сет на недавней вечеринке на Литоне. О нем ходило много слухов, особенно о его интерфейс-приключениях, впрочем, сикер и сам подливал масла в огонь, шутя, что он переконнектился со всей тусовкой и скоро пойдет по второму кругу. Но даже он, всеми силами отгораживающийся от реальной жизни, не мог не чувствовать тревогу.
Беспорядки в Айконе, столкновения с полицией на разных уровнях, митинги и волнения... Пока властям путем введения жестоких мер удается удерживать ситуацию под своим контролем. Надолго ли?
Недовольных можно понять: безнадежность и отсутствие уверенности в завтрашнем дне порождают агрессию...и ее накопилось слишком много для одной планеты. Быстро попрощавшись с Санстрикером, шепнув на прощание пару комплиментов, сикер направился к своему другу и, обняв его за талию, повел на танцпол.
Здесь, в своем маленьком мире иллюзорного счастья они пока в безопасности... Они короли этого мира…и его пленники.
Только здесь они могут забыть о реальной жизни, такой далекой и пугающей, об одиночестве среди толпы, о завтрашнем дне, который начинается уже сегодня, о ненависти консервативного общества, отказывающегося признать их право на любовь, о том, что рано или поздно за каждый миг беззаботного счастья придет расплата…О том, что вечеринка не может длиться вечно.
***
- Вот ты где... - разгоряченный танцами, энергоном и вниманием прессы Джазз все же нашел его. Джазз... Сегодня он особенно красив.
Атмосфера ночного клуба, пьянящее веселье-это возбуждает его... Это делает его еще более сексуальным. И Санстрикер поддался его очарованию, как в ту ночь, когда впервые увидел Джазза на пилоне. Тогда он, изумленный, не мог свести оптику с изящного гибкого корпуса, покрытого алмазной россыпью блесток. И все зрители смотрели только на Джазза, словно загипнотизированные медленными движениями, исполненными соблазна. Санстрикеру тогда на миг даже показалось, что это чарующая мелодия, льющаяся из динамиков, обрела свое материальное воплощение.
Джазз не был похож на других танцоров. Казалось, он не замечал зрителей, не слышал аплодисментов... Словно находился в собственной маленькой Вселенной, ограниченной пространством сцены, где были только двое-он и Музыка. Джазз тогда казался абсолютно недосягаемым, и Санни не поверил своим линзам, когда танцор, снявший с себя почти всю броню и оставшийся лишь в прозрачном подобии бедренных пластин, почти не скрывавших интерфейс-систему, подойдя самому краю сцены, изящно наклонился к нему, чтобы, получив несколько сот кредитов, тихо прошептать заветное: "...после шоу..жду тебя..." И...многообещающе сверкнув горящими линзами из-под визора, под оглушительные аплодисменты разгоряченных до предела зрителей, скрылся в сиреневых клубах дыма.
Их первый коннект был словно продолжением шоу - таким же ослепительным и страстным. Искрящимся, как энергон в высоких бокалах... Но даже самые удивительные номера рано или поздно заканчиваются, и спустя всего ***мегациклов после их знакомства Санстрикер уже с трудом мог поверить, что совсем недавно был очарован этим навязчивым манерным ботом. Джазз был идеальным потребителем рекламы, 100%-ным порождением эпохи глянца. Он верил в силу кредитов, верил в славу и блеск.
Санстрикер обернулся на танцпол. Старскрим и его робкий друг с синими крыльями уже целовались в самом центре зала. Санстрикер, взяв Джазза за руку, последовал за ним.
***
Закрыв двери номера, сняв визор, Джазз уверенно толкнул партнера на платформу.
Положив манипуляторы на бедра, позируя пред любовником, он в очередной раз давал возможность оценить свой дорогой ухоженный корпус.
Джазз изящно отстегнул и бросил на пол пару защитных пластин. Танцор владел искусством соблазнения не хуже профессионального сексбота. Впрочем, для Санстрикера не было откровением, когда однажды Джазз проговорился, что танцоров снимают так же, как и шлюх...и все отличие-в цене.
- Джазз, не сейчас...
Санстрикер уже пожалел о своей слабости, он предпочел бы перед дорогой подзарядиться, а не тратить последние силы на интерфейс. Но разгоряченный Джазз и слышать не хотел оправданий:
- Именно сейчас! Не волнуйся, Санни, я тебя подготовлю...
Опустившись на колени перед своей звездой, он, быстро расстегнул замки бедренной брони, освобождая коннектор любовника. Хищно улыбнувшись, взяв коннектор в манипуляторы, облизав губы, Джазз начинает свою любимую возбуждающую игру. Как жадно мерцает его оптика, но он не торопится взять коннектор в рот. Он осторожно касается губами основания, желая немного подразнить все сильнее возбуждающегося партнера, нарочито медленно проводит языком по стволу коннектора...
Он знает, что этот прием действует безотказно, и Санстрикер, откинувшись назад, едва удерживается на грани. Впрочем, и сам Джазз получает не меньшее удовольствие от орального конненекта. Он проводит языком вокруг наконечника, наконец, берет в рот, надавливая губами, продолжая ласкать языком.
Санстрикер, дрожа, протянул манипулятор и сжал навершие шлема партнера, надавливая, направляя его движения. Отключив оптику, полностью отдавшись уверенным ласкам танцора, он уже был готов перезагрузиться, когда Джазз остановился. Санстрикер, не отдающий отчета в своих действиях, почти достигший экстаза, грубо рванул любовника на себя, молча повалил на платформу, без прелюдий и поцелуев, дрожащими манипуляторами срывая броню, вырывая замки, резко развел ноги лежавшего автобота широко в стороны и резко вошел в горячий порт. Сразу до упора. Джазз выгнувшись, не смог сдержать сладкий страстный стон, обжегший аудиосенсоры. Продолжая быстрые сильные толчки, Санстрикер, сосредоточившийся на своих ощущениях, больше не слышал стоны и обрывки фраз метавшегося под ним автобота. Несколько движений, и Санстрикер вскинул голову, перезагружаясь. Отражения их слившихся корпусов рассыпались в гранях зеркал над их головами…
***
Санстрикер быстро вернулся в онлайн после перезагрузки. Немедленно разорвав соединение, он обратил внимание на искрящийся стекающий по его корпусу энергон, сброшенный Джаззом. Отлично. Они перезагрузились одновременно. В последнее время он не занимал процессор беспокойством об удовольствии партнера. Впрочем, очнувшийся Джазз выглядел более чем удовлетворенным... Сладко потянувшись, обнял плечи любовника:
- Санни... О, ты как всегда, был великолепен...
Говорил Джазз правду или лгал - Санстрикеру до этого, по правде говоря, не было дела. Быстро надев защитные пластины, стерев смазку и энергон, даже не посмотрев на Джазза, взяв передатчик, автобот вышел.
Когда двери за ним захлопнулись, Джазз коварно усмехнулся. Санни ждет ответ? Пусть ждет. Хоть до второго Большого взрыва. Он-то точно знал, что сообщений не будет.
Развалившись на платформе, заложив манипуляторы за голову, автобот рассматривал свое отражение в зеркальных кристаллах потолка.
Холодность любовника больно ранила его. Возвращение на родную планету пробудило воспоминания, какую-то забытую связь, воскресило в искре Санстрикера прежние надежды и боль. Конечно, многие трансформеры на месте Джазза устроили бы громкий скандал, но он должен переступить через самолюбие, через гордость.
Слишком долго Джазз шел к тому, что есть у него сейчас. Слишком долго, чтобы потерять все за один миг. Он еще помнит, как рыдал в своем маленьком отсеке, когда из-за невысокого роста ему отказывали в одном модельном агентстве за другим. Он помнит, как ему приходилось танцевать стриптиз в дешевом темном баре в рабочем квартале на одном из самых нижних уровней планеты и за несколько десятков кредитов соглашаться на коннект с отвратительными наэнергонившимися посетителями. Он помнит, как поклялся во что бы то ни стало вырваться из жизни, полной унижений.
Он много работал, он тренировался до изнеможения, он танцевал, пока не падал без сил... И слухи об удивительном танцоре, его завораживающих шоу разлетались по Кибертрону. Он сменил немало клубов, прежде чем оказался в крупнейшем орбитальном комплексе, где и встретил Санстрикера. Связь с ним дала ему все... Это сама судьба, в лице автобота с золотой броней, щедро вознаградила его.
Вчера - Каон, сегодня - Айкон. Лучшие клубы распахивают перед ним двери, он останавливается в номерах самых дорогих отелей, к которым раньше не смел даже подойти и лишь издалека мог наблюдать за роскошной жизнью, проносящейся мимо. Он больше не считает кредиты... Его, отдававшегося наемным рабочим и солдатам, принимают на равных политики и дипломаты, знаменитости и воротилы бизнеса, у него берут интервью, его снимки украшают известные на всю галактику издания, весь Кибертрон обсуждает бурный роман супермодели и танцора - их роман!
Завтра они покинут Кибертрон. Надолго. И ничто больше не будет тревожить Санстрикера... Ничто не сможет разлучить их.
***
Санстрикер вышел на балкон. Когда страсть удовлетворена, когда желания затихают, в такие минуты он чувствует себя особенно одиноким.
Конечно, он плохо обошелся с Джаззом. Конечно, ему стоило быть более внимательным и проявить хоть немного нежности к тому, кто отдавался ему. Конечно, Джазз наверняка обидится, и будет молчать всю дорогу, а когда они прибудут в Айкон, возможно, он даже предпочтет провести остаток ночи в отдельном номере. Санстрикер обреченно опустил голову... Он не желал признаться самому себе, что эта связь уже давно тяготила его, что в глубине искры он даже был рад этой размолвке.
Джазз, без сомнения, был идеальным партнером. Привлекательный, знающий себе цену, страстный, увлекающийся, готовый на эксперименты... Он изо всех сил старался соответствовать ожиданиям Санстрикера, был готов выполнить любое желание, чтобы ублажить любовника в постели... Казалось бы, о чем еще мог мечтать любой бот? Но Санстрикер изменял ему. Постоянно. С партнерами по съемочной площадке и влиятельными поклонниками, другими знаменитостями или просто смазливыми моделями. А иногда, втайне от всех, спускался в темные коридоры закрытых интерфейс-клубов, где в пьянящем полумраке мог забыть на пару циклов обо всем.
Джазз, конечно, догадывался, что любовник не хранил ему верность, но предпочитал не задавать вопросов, ответов на которые не было у самого Санни.
Но ни Джазз, ни сумеречные случайные партнеры, ни сотни красавцев, до тошноты похожих друг на друга, так и не смогли дать ему то, что он испытал всего один раз в жизни...тогда...с Ним. Всего лишь за несколько дней до той, последней, ссоры, когда Санстрикер, наговорив кучу глупостей и хлопнув дверью, улетел на Литон подписывать контракт, который принес ему галактическую славу. Он не забывал о Нем ни на астросекунду, но гордость не давала сделать первый шаг, попросить прощения. Циклы летели… Как только Санстрикер узнал, что в списке планет, которые он должен посетить уже в статусе галактической знаменитости, есть Кибертрон, он написал Ему, но ответа не было.
Небо над Айконом светлеет... Скоро рассвет. Осталось всего***циклов.
Он так не написал.
-Эй, Санни... экспресс уже ждет... - подошедший Уилджек положил манипулятор на плечо подопечного. - Пора...
***
Похоже, в этот раз им все же удалось провести журналистов, дежуривших у главного входа отеля.
- Какое сегодня звездное небо...- Уилджек не мог скрыть восхищения. - Вы только посмотрите... красотааа...
Санстрикер поднял голову... Он уже не помнил, когда в последний раз смотрел на звездное небо. Он уже давно не видел звезд... А ведь когда-то вместе с Ним они засиживались допоздна, мечтая. Пока автоботы, сопровождавшие Санстрикера в поездках, занимали свои места, а Уилджек что-то объяснял охранникам, Джазз в огромных наушниках прошел молча и, устроившись, демонстративно отвернулся к окну и отключил визор.
Санстрикер, понимая, что должен подойти и сказать любовнику хотя бы пару слов, прошел мимо и сел в свое кресло. Экспресс тронулся.
Друзья смотрели в разные стороны. Но разве можно назвать друзьями тех, кого объединяют только амбиции и кредиты? Нет, они просто попутчики, и жизнь их до боли похожа на этот экспресс, со скоростью сверхзвука уносящий их вперед, к еще не достигнутым целям, еще непокоренным вершинам.
***
"...-Санни, ты изменился, с тех пор, как стал знаменитым!"
Нарядные фасады Каона сменяются однообразными постройками индустриального квартала.
"...Санни...неужели тебе кажется, что все осталось по-прежнему?!"
За окном мелькают вышки электростанций.
"Сайд, тебе пора повзрослеть! Признайся, ты завидуешь мне!"
Золотая цепочка боковых огней скоростной магистрали...и металлический фемский голос:
"Пожалуйста, пристегните ремни безопасности. Начинается скоростной участок. Спасибо".
"... - Почему ты не рад за меня, Сайд?! Это сделает меня звездой Галактики!! Нет, послушай! Я добился всего, чего хотел! А ты?!? Ты не мечтал ни о чем! Ни к чему не стремился!
- НО МНЕ НЕ НУЖНО НИЧЕГО! У МЕНЯ ЕСТЬ ВСЕ! КАК ТЫ ЭТОГО НЕ ПОНИИМАЕШЬ, САННИ?!! МНЕ НУЖЕН ТОЛЬКО...ТЫ!"
- Шлак!!! Какого…?!? - крик водителя. Визг тормозов.
Санстрикер резко обернулся. Сквозь омыватель, туманом застлавший линзы, ослепительные белоснежные молнии фар скоростного экспресса, сменившего путь из-за чьей-то ошибки в пункте управления, мчавшегося прямо на них. Дождь посыпавшихся стекол... И Кибертрон растаял во мраке.
***
Санстрикер очнулся, сидя в том же кресле. Экспресс стоял на месте. Ничто не нарушало ночной покой Кибертрона, его оглушительную тишину.
Не говоря ни слова своим попутчикам, Санстрикер медленно поднялся, удивляясь странному ощущению небывалой легкости, как во сне, подошел к раскрытым дверям… и замер, не веря своим линзам... На залитой серебристым светом магистрали стоял Он.
- Сайд? Это ты??? Как? Откуда?
Трансформер улыбнулся:
- Я ждал тебя.
Санстрикер, не раздумывая, бросился к брату:
- Сайд! Я думал ты забыл меня! Я думал ты не простил... Сайд, Сайд!
Санстрикер, заливаясь омывателем, не сдерживая рыданий, обнимая, исступленно целуя лицо и шею Сайдсвайпа, повторял, как в бреду:
- Скажи, скажи, что это правда… Скажи, что ЭТО навсегда…Сайд.. Скажи, что мы теперь будем вместе, Сайд...
Сайдсвайп, провел невесомым манипулятором по лицевой пластине брата:
- Мы будем вместе. Всегда. Идем.
Састрикер, как во сне, веря и не веря в свое счастье, улыбаясь, взял за руку своего брата и возлюбленного…и шагнул навстречу звездам… Звездам, что светят ярче потускневших огней Кибертрона. Счастливый, свободный он шел, не оглядываясь назад на искореженный каркас экспресса, где под грудой стекла и металла дотлевал его обгоревший корпус.
***
Первые лучи восходящей звезды, робко скользнув между неплотно закрытыми створками жалюзи, проникли в номер отеля "Каон Палас".
"Уже рассвет..."
Тандеркрэкер тяжело поднялся с платформы. Как кружится голова, и искра так странно мечется и сладко замирает в груди...
Это из-за выпитого энергона? Даже страшно сосчитать количество разбросанных по всему номеру пустых кубов из-под энергона... Или из-за...
Обернувшись, глядя на лежавшего рядом на платформе отключившегося сикера, Тандер нежно улыбнулся... Смешно, но даже сейчас, после всего, что произошло между ними этой ночью, он все еще робеет перед ним, не смеет коснуться капризных губ, боясь нарушить покой.
Впервые в жизни Тандеркрэкер встретил рассвет в чужих объятиях... Он, привыкший делить одинокие ночи с мечтами и смутными предчувствиями... Любви? Взросления? Этой ночью он переступил порог взрослой жизни. Он сразу доверился ему в том поцелуе в самом сердце танцпола. Позже…он не противился, когда Скрим увлекал его во мрак полуночного отеля, не сопротивлялся, когда ловкие пальцы, лаская, отстегивали броню, не остановил его, когда он, целуя, шепча что-то нежное, осыпал ласками его корпус… Он отдал Скриму не только свое тело, но, кажется, всего себя... Тандеркрэкер даже не представлял, сколько нежности, сколько страсти скрывала его робкая искра.
Тихий, едва уловимый аудиосенсором сигнал сообщения, раздавшийся откуда-то из-под платформы, вернул замечтавшегося истребителя к реальности. Свесившись с платформы, Тандер нащупал кончиками пальцев маленький передатчик личных сообщений Санстрикера, украденный и подмененный на идентичное устройство Джаззом.
"Что это? Откуда это здесь?" Конечно, сикер знал, что нельзя читать чужие письма, но нажал клавишу "новые сообщения". На темно-зеленом дисплее задрожали тонкие строки бирюзовых символов:
Получено новое сообщение.
"С сожалением сообщаем Вам, что подполковник Объединенных Сил Галактического Альянса Сайдсвайп погиб ***циклов назад в сражении с повстанцами на Юроне. Свидетельство о дезактивации № 3209755. Более подробную информацию вы можете получить в..."
Только что ставший невольным свидетелем чьей-то драмы истребитель отложил передатчик. Стерев капли омывателя, выступившего в уголках линз, мысленно пожелал вечного покоя искре неизвестного ему погибшего бота.
Кто может объяснить переплетение судеб и жизней? Это сообщение… и это едва уловимое, как ночной ветер, прикосновение смерти взволновало его, заставило еще острее чувствовать хрупкость настоящего, мимолетность и бесценность своего счастья. Тандеркрэкер, замирая от нежности, осторожно прилег рядом с любимым, прижавшись к нему. Он так долго ждал этого... Так мучительно долго ждал любви. У него есть еще несколько циклов, чтобы запомнить и навсегда сохранить в памяти это тревожно-радостное утро-первое утро своей взрослой жизни.
Там, за окном затихают бульвары, одна за другой гаснут неоновые вывески, закрываются клубы и бары. Каон засыпает. До следующего вечера.
Эта ночь умчится прочь. Растает без следа, унося с собой грезы и надежды, все иллюзии и мечты о счастье...
Совсем скоро настанет новый день, и с его началом возобновятся забастовки рабочих. Скоро возмущенные трансформеры перекроют магистрали, СМИ вновь будут пестреть сенсационными заголовками о беспорядках и волнениях, охвативших почти все уровни, пока все новости не затмит известие о трагической гибели в катастрофе топ-модели Санстрикера.
Полиция будет вновь разгонять демонстрации и митинги. И в обществе уже есть те, кто предвидит перемены и великие потрясения, которые изменят Кибертрон.
И в тот день, когда вооруженная толпа разобьет зеркальные окна клубов, реальный мир и мир ночных грез встретятся...лицом к лицу.
Но пока дети ночи могут наслаждаться последним и от того таким ослепительным блеском Каона... своим головокружительным полетом над пропастью.
***
У каждого из нас есть своя путеводная звезда, чей блеск озаряет нашу жизнь.
Одних манит блеск кредитов, превращающий их в рабов.
Других - свет софитов. Мимолетное или вечное сияние славы и одиночества. Третьих - сияние далеких звезд, зовущих к чужим мирам. Что ждет их там? Вдали... на еще неизведанных звездных путях?
Кого-то греют огни ночных городов... от сердца Кибертрона сквозь миллионы световых лет до самых окраин Галактики.
Но есть те, кому дороже всего свет линз любимых и близких, друзей и родных... Даже если эти линзы угаснут навсегда, их свет будет жить в памяти тех, кто их любил. До тех пор, пока в груди пульсирует живая искра.
Вселенная:G1 AU
Рейтинг: R
Жанр: драма
Предупреждение: slash, гибель персонажа, ООС
Краткое содержание: Одна ночь в мире кибергламура. ПОСЛЕДНЯЯ ночь.
Комментарии: Традиционный "перебор" с хуманизацией персонажей
Драматичная история топ-модели Санстрикера. Никакого канона, только фантазия автора. Все, кто не переносит "глянец", потерпите половину фика и дочитайте до конца Мы ничего не можем говорить о принадлежности механической планеты к какой-либо звездной системе, о периоде обращения по орбите и вокруг собственной оси... "Ночь", "день", "восход", "рассвет" и пр. "земные" термины использованы автором исключительно для придания тексту художественной выразительности и обозначения четких временных промежутков.
Добро пожаловать в ночной Каон.
Блеск золота скрывает мрак. И где берет начало река лжи, впадающая в бескрайний океан самообмана и одиночества?
Один взмах баллончика с краской вернет тебе пару циклов. Кто знает, может, тебе удастся еще немного притормозить бег времени...
Санстрикер, отложив аэрозоль, молча, рассматривал свое отражение в зеркале, окаймленном мерцающими лампами, не обращая никакого внимания на нервный стук в дверь гримерной. Пожалуй, стоит нанести еще немного краски под линзами. Автобот, не спеша, провел тонкой кистью по шву лицевой пластины, оттеняя высокие скулы. Трансформер, являющийся новым лицом известной на всю Галактику компании, занимающейся разработкой и производством средств по уходу за корпусом, должен казаться безупречным.
Эти циклы пролетели, как один. Презентации-съемки-показы-кастинги-переговоры-контракты-интьервью-снова съемки-кастинги-вечеринки -презентации-интервью... Нет, он не волнуется. Он абсолютно спокоен. Успех и популярность сделали его равнодушным. Восторженные признания, равно как и ядовитые сплетни завистников, не затрагивают его.
Выпрямившись, гордо подняв голову, прищурив оптику, Санстрикер бросил последний короткий взгляд в зеркало. Завтра все таблоиды будут пестреть его портретами. Таблоиды... Таблоиды знают все, но только ни в одном издании вы не найдете рецепта счастья. Выходя из гримерной, на ходу автобот быстро проверил передатчик.
"Новых сообщений нет".
***
- Спасибо. Спасибо вам! - Санстрикер отработанным жестом дотронулся кончиками пальцев до лицевой пластины, словно стирая капли омывателя. - Спасибо!
Залитый золотом высокий подиум, свет софитов, ослепляющий настолько, что становятся невидимыми лица сидящих в зале ботов...
- Я люблю вас! - стараясь не щуриться от вспышек десятков камер, автобот легко взмахнул манипулятором, посылая воздушный поцелуй залу. - Я люблю вас!
Аплодисменты, фемские возгласы, щелчки затворов аппаратов... И любимец публики, не переставая улыбаться, скрылся за кулисами, чтобы сразу оказаться в объятиях своего самого преданного поклонника:
- Санни, ты неподражаем!!!
- Джазз, не сейчас...- уворачиваясь от поцелуев, Санстрикер тщетно пытался вырваться из манипуляторов любовника. - Мы и так опаздываем... Джазз!
Это безумие. У него даже нет пары циклов, чтобы немного прийти в себя или выпить хотя бы один бокал энергона... Он так устал, а его уже ждут на следующем по расписанию мероприятии-вечеринке в отеле, организованной в честь его возвращения на Кибертрон. Почему в нем нет и сотой доли энергии Джазза, который может танцевать всю ночь до утра?
В лифте Уилджек спешно давал последние "наставления"-примерные ответы на провокационные вопросы журналистов. Санстрикер, погруженный в свои мысли, не слушал продюсера.
Сообщений не было. Неужели... ОН не простил?
***
Большая часть планеты погружена во мрак, но только не Каон. Здесь, в полумраке баров и диком свете прожекторов клубов, в темных комнатах интерфейс-клубов и подсвеченных подиумах среди искрящихся бассейнов энергона, расположенных на крышах отелей, бурлит жизнь, скрытая от большинства жителей Кибертрона.
Клуб, расположенный на первом уровне отела "Каон Палас" был переполнен. На десятках мониторов на стенах мелькали кадры последней рекламной кампании Санстрикера. После нескольких расплывчатых фраз и быстрых ответов на вопросы журналистов, попозировав фотографам вместе с официальными лицами, главный герой вечера поспешил скрыться в VIP-зоне. Видя, с каким удовольствием Джазз вертится перед камерами, Санстрикер не стал звать любовника с собой. Пусть Джазз, отказавшийся от собственной свободы ради отношений с ним, готовый мегациклами в одиночестве ждать его возвращения после съемок, немного развлечется. Санстрикеру же хотелось осмотреться… Изменилось ли что-нибудь на Кибертроне за время его отсутствия. Встав у барной стойки, взяв бокал, он задумчиво рассматривал гостей.
Ночная жизнь почти не изменилась за циклы его отсутствия. Остались прежними и они... Ее герои и звезды. Те же беззаботно танцующие молодые бездельники и скучающая богема, те же фемки, хищно осматривающие ботов, пронырливые журналисты, жадно опустошающие энергокубы в перерывах между съемкой, устало улыбающиеся модели и равнодушно-отстраненные представители бизнеса.
Здесь каждый претендует считаться исключительным, но крылья одного сикера можно поставить другому, у них всех одинаковые ультрамодные в этом сезоне золотые фонари кабин, у автоботов неизменно присутствуют яркие нестандартные расцветки корпусов и необычный цвет фар, у них всех одинаковый цвет лицевых пластин, одинаковая форма носа, скул, губ... Они ходят в одни и те же модные клубы, за их внешний вид и техническое состояние отвечают одни и те же те специалисты, их суждения и потребности идентичны.
Все совершенно. Все подогнано опытными мастерами под актуальные на сегодняшний день стандарты красоты. Тысячи кредитов отдаются техникам за апгрейд. Но задумывался ли хоть кто-нибудь, что в погоне за призрачным совершенством они потеряли нечто важное... Свою неповторимость. Свое "Я".
Тысячи ботов пытаются подражать обожествленным кумирам, таким, как Санстрикер, не понимая, что именно непохожесть на других и позволила их любимцу взлететь на Олимп индустрии красоты.
Они смеются, они пытаются заставить всех поверить, что они счастливы. Некоторым это удается. Санстрикер же пошел еще дальше. Ему удалось обмануть всех, даже Его. Кроме... себя.
Всю жизнь он мечтал о славе. Об этом самом моменте, когда Кибертрон покорится ему. Он должен быть счастлив, но почему-то еле сдерживает омыватель, и искру разрывает горечь.
С давних времен по Галактике путешествует легенда, ее немного различающиеся версии вы можете услышать на разных планетах... Это история о правителе, пожелавшем, чтобы все к чему бы он не прикоснулся, превращалось в золото... Санстрикер же сам медленно превращался в золото. Как драгоценный металл... он сияет, притягивает восхищенные взгляды, каждый жаждет хотя бы дотронуться до него... Он такой же сверкающий... и такой же холодный.
***
- Значит, выбрали все-таки тебя...- десептикон в красно-белой броне последней модели, пожав манипулятор Санстрикера, улыбнулся. - Поздравляю.
Улыбающийся сикер не был представителем богемы, не имел звездного статуса, но был желанным гостем на вечеринках на разных планетах.
Кредитная карта, связи, привлекательная внешность, легкий характер и безграничная уверенность в себе распахнули перед молодым десептиконом двери в "высший свет", где он быстро прошел путь от новичка до одной из звезд тусовки. Аристократ по происхождению, которому ничего никому не нужно было доказывать, он смотрел сверху вниз, как на быстро обогатившихся предпринимателей, так и на простых ботов, вытянувших счастливый звездный билет. Но именно его манера общения, без приторного заискивания и фальшивой лести и импонировала Санни. Хотя, в этом мире нет друзей, автобот всегда искренне радовался, когда встречал его на вечеринках.
- Они сделали правильный выбор... У Тракса нет твоей элегантности...- Старскрим взял с подсвеченной стойки очередной бокал со сверхконцентрированным энергоном. - Как, впрочем, у всех моделей агентства***. Ты надолго к нам?
- Нет, уезжаю уже этой ночью...
Увидев удивленно поднятые оптограни собеседника, автобот поспешил пояснить:
- Это из-за сегодняшних событий...
- Только не начинай! Все только и говорят об этом... Волнения, стычки с полицией...и так целый день! - десептикон обреченно махнул манипулятором и неожиданно изменил тему.- Слышал, ты встречаешься с танцором? Ну, и как?
Санстрикер не смог сдержать улыбку:
- Ты не изменился. А ты? С кем ты здесь?
Старскрим кивнул в сторону барной стойки, и Санстрикер заметил молодого десептикона с синими крыльями, который, обняв манипуляторами плечи, стоял застенчиво прижавшись к одной из колонн. Впервые попавший на подобное мероприятие сикер явно чувствовал себя не в своей тарелке.
- Твой новый друг?
Вместо ответа десептикон кокетливо улыбнулся. Похоже, он был в очередной раз увлечен. Как же быстро летит время... Санстрикер прекрасно помнил, как, кажется, совсем недавно ему представили молодого истребителя с красной броней и белыми крыльями, помнил восторженный блеск алых линз и наивную, почти детскую улыбку того Старскрима, такого непохожего на себя терперешнего - уверенного, надменного, развращенного.
Как и большинство тусовщиков Старскрим не имел определенной профессии, и его главным вопросом было:" Куда пойти сегодня вечером?"
Забросивший занятия в Академии он знал наизусть расписание вечеринок на тысячу мегациклов вперед, мог часами обсуждать новый апгрейд или сумасшедший диджейский сет на недавней вечеринке на Литоне. О нем ходило много слухов, особенно о его интерфейс-приключениях, впрочем, сикер и сам подливал масла в огонь, шутя, что он переконнектился со всей тусовкой и скоро пойдет по второму кругу. Но даже он, всеми силами отгораживающийся от реальной жизни, не мог не чувствовать тревогу.
Беспорядки в Айконе, столкновения с полицией на разных уровнях, митинги и волнения... Пока властям путем введения жестоких мер удается удерживать ситуацию под своим контролем. Надолго ли?
Недовольных можно понять: безнадежность и отсутствие уверенности в завтрашнем дне порождают агрессию...и ее накопилось слишком много для одной планеты. Быстро попрощавшись с Санстрикером, шепнув на прощание пару комплиментов, сикер направился к своему другу и, обняв его за талию, повел на танцпол.
Здесь, в своем маленьком мире иллюзорного счастья они пока в безопасности... Они короли этого мира…и его пленники.
Только здесь они могут забыть о реальной жизни, такой далекой и пугающей, об одиночестве среди толпы, о завтрашнем дне, который начинается уже сегодня, о ненависти консервативного общества, отказывающегося признать их право на любовь, о том, что рано или поздно за каждый миг беззаботного счастья придет расплата…О том, что вечеринка не может длиться вечно.
***
- Вот ты где... - разгоряченный танцами, энергоном и вниманием прессы Джазз все же нашел его. Джазз... Сегодня он особенно красив.
Атмосфера ночного клуба, пьянящее веселье-это возбуждает его... Это делает его еще более сексуальным. И Санстрикер поддался его очарованию, как в ту ночь, когда впервые увидел Джазза на пилоне. Тогда он, изумленный, не мог свести оптику с изящного гибкого корпуса, покрытого алмазной россыпью блесток. И все зрители смотрели только на Джазза, словно загипнотизированные медленными движениями, исполненными соблазна. Санстрикеру тогда на миг даже показалось, что это чарующая мелодия, льющаяся из динамиков, обрела свое материальное воплощение.
Джазз не был похож на других танцоров. Казалось, он не замечал зрителей, не слышал аплодисментов... Словно находился в собственной маленькой Вселенной, ограниченной пространством сцены, где были только двое-он и Музыка. Джазз тогда казался абсолютно недосягаемым, и Санни не поверил своим линзам, когда танцор, снявший с себя почти всю броню и оставшийся лишь в прозрачном подобии бедренных пластин, почти не скрывавших интерфейс-систему, подойдя самому краю сцены, изящно наклонился к нему, чтобы, получив несколько сот кредитов, тихо прошептать заветное: "...после шоу..жду тебя..." И...многообещающе сверкнув горящими линзами из-под визора, под оглушительные аплодисменты разгоряченных до предела зрителей, скрылся в сиреневых клубах дыма.
Их первый коннект был словно продолжением шоу - таким же ослепительным и страстным. Искрящимся, как энергон в высоких бокалах... Но даже самые удивительные номера рано или поздно заканчиваются, и спустя всего ***мегациклов после их знакомства Санстрикер уже с трудом мог поверить, что совсем недавно был очарован этим навязчивым манерным ботом. Джазз был идеальным потребителем рекламы, 100%-ным порождением эпохи глянца. Он верил в силу кредитов, верил в славу и блеск.
Санстрикер обернулся на танцпол. Старскрим и его робкий друг с синими крыльями уже целовались в самом центре зала. Санстрикер, взяв Джазза за руку, последовал за ним.
***
Закрыв двери номера, сняв визор, Джазз уверенно толкнул партнера на платформу.
Положив манипуляторы на бедра, позируя пред любовником, он в очередной раз давал возможность оценить свой дорогой ухоженный корпус.
Джазз изящно отстегнул и бросил на пол пару защитных пластин. Танцор владел искусством соблазнения не хуже профессионального сексбота. Впрочем, для Санстрикера не было откровением, когда однажды Джазз проговорился, что танцоров снимают так же, как и шлюх...и все отличие-в цене.
- Джазз, не сейчас...
Санстрикер уже пожалел о своей слабости, он предпочел бы перед дорогой подзарядиться, а не тратить последние силы на интерфейс. Но разгоряченный Джазз и слышать не хотел оправданий:
- Именно сейчас! Не волнуйся, Санни, я тебя подготовлю...
Опустившись на колени перед своей звездой, он, быстро расстегнул замки бедренной брони, освобождая коннектор любовника. Хищно улыбнувшись, взяв коннектор в манипуляторы, облизав губы, Джазз начинает свою любимую возбуждающую игру. Как жадно мерцает его оптика, но он не торопится взять коннектор в рот. Он осторожно касается губами основания, желая немного подразнить все сильнее возбуждающегося партнера, нарочито медленно проводит языком по стволу коннектора...
Он знает, что этот прием действует безотказно, и Санстрикер, откинувшись назад, едва удерживается на грани. Впрочем, и сам Джазз получает не меньшее удовольствие от орального конненекта. Он проводит языком вокруг наконечника, наконец, берет в рот, надавливая губами, продолжая ласкать языком.
Санстрикер, дрожа, протянул манипулятор и сжал навершие шлема партнера, надавливая, направляя его движения. Отключив оптику, полностью отдавшись уверенным ласкам танцора, он уже был готов перезагрузиться, когда Джазз остановился. Санстрикер, не отдающий отчета в своих действиях, почти достигший экстаза, грубо рванул любовника на себя, молча повалил на платформу, без прелюдий и поцелуев, дрожащими манипуляторами срывая броню, вырывая замки, резко развел ноги лежавшего автобота широко в стороны и резко вошел в горячий порт. Сразу до упора. Джазз выгнувшись, не смог сдержать сладкий страстный стон, обжегший аудиосенсоры. Продолжая быстрые сильные толчки, Санстрикер, сосредоточившийся на своих ощущениях, больше не слышал стоны и обрывки фраз метавшегося под ним автобота. Несколько движений, и Санстрикер вскинул голову, перезагружаясь. Отражения их слившихся корпусов рассыпались в гранях зеркал над их головами…
***
Санстрикер быстро вернулся в онлайн после перезагрузки. Немедленно разорвав соединение, он обратил внимание на искрящийся стекающий по его корпусу энергон, сброшенный Джаззом. Отлично. Они перезагрузились одновременно. В последнее время он не занимал процессор беспокойством об удовольствии партнера. Впрочем, очнувшийся Джазз выглядел более чем удовлетворенным... Сладко потянувшись, обнял плечи любовника:
- Санни... О, ты как всегда, был великолепен...
Говорил Джазз правду или лгал - Санстрикеру до этого, по правде говоря, не было дела. Быстро надев защитные пластины, стерев смазку и энергон, даже не посмотрев на Джазза, взяв передатчик, автобот вышел.
Когда двери за ним захлопнулись, Джазз коварно усмехнулся. Санни ждет ответ? Пусть ждет. Хоть до второго Большого взрыва. Он-то точно знал, что сообщений не будет.
Развалившись на платформе, заложив манипуляторы за голову, автобот рассматривал свое отражение в зеркальных кристаллах потолка.
Холодность любовника больно ранила его. Возвращение на родную планету пробудило воспоминания, какую-то забытую связь, воскресило в искре Санстрикера прежние надежды и боль. Конечно, многие трансформеры на месте Джазза устроили бы громкий скандал, но он должен переступить через самолюбие, через гордость.
Слишком долго Джазз шел к тому, что есть у него сейчас. Слишком долго, чтобы потерять все за один миг. Он еще помнит, как рыдал в своем маленьком отсеке, когда из-за невысокого роста ему отказывали в одном модельном агентстве за другим. Он помнит, как ему приходилось танцевать стриптиз в дешевом темном баре в рабочем квартале на одном из самых нижних уровней планеты и за несколько десятков кредитов соглашаться на коннект с отвратительными наэнергонившимися посетителями. Он помнит, как поклялся во что бы то ни стало вырваться из жизни, полной унижений.
Он много работал, он тренировался до изнеможения, он танцевал, пока не падал без сил... И слухи об удивительном танцоре, его завораживающих шоу разлетались по Кибертрону. Он сменил немало клубов, прежде чем оказался в крупнейшем орбитальном комплексе, где и встретил Санстрикера. Связь с ним дала ему все... Это сама судьба, в лице автобота с золотой броней, щедро вознаградила его.
Вчера - Каон, сегодня - Айкон. Лучшие клубы распахивают перед ним двери, он останавливается в номерах самых дорогих отелей, к которым раньше не смел даже подойти и лишь издалека мог наблюдать за роскошной жизнью, проносящейся мимо. Он больше не считает кредиты... Его, отдававшегося наемным рабочим и солдатам, принимают на равных политики и дипломаты, знаменитости и воротилы бизнеса, у него берут интервью, его снимки украшают известные на всю галактику издания, весь Кибертрон обсуждает бурный роман супермодели и танцора - их роман!
Завтра они покинут Кибертрон. Надолго. И ничто больше не будет тревожить Санстрикера... Ничто не сможет разлучить их.
***
Санстрикер вышел на балкон. Когда страсть удовлетворена, когда желания затихают, в такие минуты он чувствует себя особенно одиноким.
Конечно, он плохо обошелся с Джаззом. Конечно, ему стоило быть более внимательным и проявить хоть немного нежности к тому, кто отдавался ему. Конечно, Джазз наверняка обидится, и будет молчать всю дорогу, а когда они прибудут в Айкон, возможно, он даже предпочтет провести остаток ночи в отдельном номере. Санстрикер обреченно опустил голову... Он не желал признаться самому себе, что эта связь уже давно тяготила его, что в глубине искры он даже был рад этой размолвке.
Джазз, без сомнения, был идеальным партнером. Привлекательный, знающий себе цену, страстный, увлекающийся, готовый на эксперименты... Он изо всех сил старался соответствовать ожиданиям Санстрикера, был готов выполнить любое желание, чтобы ублажить любовника в постели... Казалось бы, о чем еще мог мечтать любой бот? Но Санстрикер изменял ему. Постоянно. С партнерами по съемочной площадке и влиятельными поклонниками, другими знаменитостями или просто смазливыми моделями. А иногда, втайне от всех, спускался в темные коридоры закрытых интерфейс-клубов, где в пьянящем полумраке мог забыть на пару циклов обо всем.
Джазз, конечно, догадывался, что любовник не хранил ему верность, но предпочитал не задавать вопросов, ответов на которые не было у самого Санни.
Но ни Джазз, ни сумеречные случайные партнеры, ни сотни красавцев, до тошноты похожих друг на друга, так и не смогли дать ему то, что он испытал всего один раз в жизни...тогда...с Ним. Всего лишь за несколько дней до той, последней, ссоры, когда Санстрикер, наговорив кучу глупостей и хлопнув дверью, улетел на Литон подписывать контракт, который принес ему галактическую славу. Он не забывал о Нем ни на астросекунду, но гордость не давала сделать первый шаг, попросить прощения. Циклы летели… Как только Санстрикер узнал, что в списке планет, которые он должен посетить уже в статусе галактической знаменитости, есть Кибертрон, он написал Ему, но ответа не было.
Небо над Айконом светлеет... Скоро рассвет. Осталось всего***циклов.
Он так не написал.
-Эй, Санни... экспресс уже ждет... - подошедший Уилджек положил манипулятор на плечо подопечного. - Пора...
***
Похоже, в этот раз им все же удалось провести журналистов, дежуривших у главного входа отеля.
- Какое сегодня звездное небо...- Уилджек не мог скрыть восхищения. - Вы только посмотрите... красотааа...
Санстрикер поднял голову... Он уже не помнил, когда в последний раз смотрел на звездное небо. Он уже давно не видел звезд... А ведь когда-то вместе с Ним они засиживались допоздна, мечтая. Пока автоботы, сопровождавшие Санстрикера в поездках, занимали свои места, а Уилджек что-то объяснял охранникам, Джазз в огромных наушниках прошел молча и, устроившись, демонстративно отвернулся к окну и отключил визор.
Санстрикер, понимая, что должен подойти и сказать любовнику хотя бы пару слов, прошел мимо и сел в свое кресло. Экспресс тронулся.
Друзья смотрели в разные стороны. Но разве можно назвать друзьями тех, кого объединяют только амбиции и кредиты? Нет, они просто попутчики, и жизнь их до боли похожа на этот экспресс, со скоростью сверхзвука уносящий их вперед, к еще не достигнутым целям, еще непокоренным вершинам.
***
"...-Санни, ты изменился, с тех пор, как стал знаменитым!"
Нарядные фасады Каона сменяются однообразными постройками индустриального квартала.
"...Санни...неужели тебе кажется, что все осталось по-прежнему?!"
За окном мелькают вышки электростанций.
"Сайд, тебе пора повзрослеть! Признайся, ты завидуешь мне!"
Золотая цепочка боковых огней скоростной магистрали...и металлический фемский голос:
"Пожалуйста, пристегните ремни безопасности. Начинается скоростной участок. Спасибо".
"... - Почему ты не рад за меня, Сайд?! Это сделает меня звездой Галактики!! Нет, послушай! Я добился всего, чего хотел! А ты?!? Ты не мечтал ни о чем! Ни к чему не стремился!
- НО МНЕ НЕ НУЖНО НИЧЕГО! У МЕНЯ ЕСТЬ ВСЕ! КАК ТЫ ЭТОГО НЕ ПОНИИМАЕШЬ, САННИ?!! МНЕ НУЖЕН ТОЛЬКО...ТЫ!"
- Шлак!!! Какого…?!? - крик водителя. Визг тормозов.
Санстрикер резко обернулся. Сквозь омыватель, туманом застлавший линзы, ослепительные белоснежные молнии фар скоростного экспресса, сменившего путь из-за чьей-то ошибки в пункте управления, мчавшегося прямо на них. Дождь посыпавшихся стекол... И Кибертрон растаял во мраке.
***
Санстрикер очнулся, сидя в том же кресле. Экспресс стоял на месте. Ничто не нарушало ночной покой Кибертрона, его оглушительную тишину.
Не говоря ни слова своим попутчикам, Санстрикер медленно поднялся, удивляясь странному ощущению небывалой легкости, как во сне, подошел к раскрытым дверям… и замер, не веря своим линзам... На залитой серебристым светом магистрали стоял Он.
- Сайд? Это ты??? Как? Откуда?
Трансформер улыбнулся:
- Я ждал тебя.
Санстрикер, не раздумывая, бросился к брату:
- Сайд! Я думал ты забыл меня! Я думал ты не простил... Сайд, Сайд!
Санстрикер, заливаясь омывателем, не сдерживая рыданий, обнимая, исступленно целуя лицо и шею Сайдсвайпа, повторял, как в бреду:
- Скажи, скажи, что это правда… Скажи, что ЭТО навсегда…Сайд.. Скажи, что мы теперь будем вместе, Сайд...
Сайдсвайп, провел невесомым манипулятором по лицевой пластине брата:
- Мы будем вместе. Всегда. Идем.
Састрикер, как во сне, веря и не веря в свое счастье, улыбаясь, взял за руку своего брата и возлюбленного…и шагнул навстречу звездам… Звездам, что светят ярче потускневших огней Кибертрона. Счастливый, свободный он шел, не оглядываясь назад на искореженный каркас экспресса, где под грудой стекла и металла дотлевал его обгоревший корпус.
***
Первые лучи восходящей звезды, робко скользнув между неплотно закрытыми створками жалюзи, проникли в номер отеля "Каон Палас".
"Уже рассвет..."
Тандеркрэкер тяжело поднялся с платформы. Как кружится голова, и искра так странно мечется и сладко замирает в груди...
Это из-за выпитого энергона? Даже страшно сосчитать количество разбросанных по всему номеру пустых кубов из-под энергона... Или из-за...
Обернувшись, глядя на лежавшего рядом на платформе отключившегося сикера, Тандер нежно улыбнулся... Смешно, но даже сейчас, после всего, что произошло между ними этой ночью, он все еще робеет перед ним, не смеет коснуться капризных губ, боясь нарушить покой.
Впервые в жизни Тандеркрэкер встретил рассвет в чужих объятиях... Он, привыкший делить одинокие ночи с мечтами и смутными предчувствиями... Любви? Взросления? Этой ночью он переступил порог взрослой жизни. Он сразу доверился ему в том поцелуе в самом сердце танцпола. Позже…он не противился, когда Скрим увлекал его во мрак полуночного отеля, не сопротивлялся, когда ловкие пальцы, лаская, отстегивали броню, не остановил его, когда он, целуя, шепча что-то нежное, осыпал ласками его корпус… Он отдал Скриму не только свое тело, но, кажется, всего себя... Тандеркрэкер даже не представлял, сколько нежности, сколько страсти скрывала его робкая искра.
Тихий, едва уловимый аудиосенсором сигнал сообщения, раздавшийся откуда-то из-под платформы, вернул замечтавшегося истребителя к реальности. Свесившись с платформы, Тандер нащупал кончиками пальцев маленький передатчик личных сообщений Санстрикера, украденный и подмененный на идентичное устройство Джаззом.
"Что это? Откуда это здесь?" Конечно, сикер знал, что нельзя читать чужие письма, но нажал клавишу "новые сообщения". На темно-зеленом дисплее задрожали тонкие строки бирюзовых символов:
Получено новое сообщение.
"С сожалением сообщаем Вам, что подполковник Объединенных Сил Галактического Альянса Сайдсвайп погиб ***циклов назад в сражении с повстанцами на Юроне. Свидетельство о дезактивации № 3209755. Более подробную информацию вы можете получить в..."
Только что ставший невольным свидетелем чьей-то драмы истребитель отложил передатчик. Стерев капли омывателя, выступившего в уголках линз, мысленно пожелал вечного покоя искре неизвестного ему погибшего бота.
Кто может объяснить переплетение судеб и жизней? Это сообщение… и это едва уловимое, как ночной ветер, прикосновение смерти взволновало его, заставило еще острее чувствовать хрупкость настоящего, мимолетность и бесценность своего счастья. Тандеркрэкер, замирая от нежности, осторожно прилег рядом с любимым, прижавшись к нему. Он так долго ждал этого... Так мучительно долго ждал любви. У него есть еще несколько циклов, чтобы запомнить и навсегда сохранить в памяти это тревожно-радостное утро-первое утро своей взрослой жизни.
Там, за окном затихают бульвары, одна за другой гаснут неоновые вывески, закрываются клубы и бары. Каон засыпает. До следующего вечера.
Эта ночь умчится прочь. Растает без следа, унося с собой грезы и надежды, все иллюзии и мечты о счастье...
Совсем скоро настанет новый день, и с его началом возобновятся забастовки рабочих. Скоро возмущенные трансформеры перекроют магистрали, СМИ вновь будут пестреть сенсационными заголовками о беспорядках и волнениях, охвативших почти все уровни, пока все новости не затмит известие о трагической гибели в катастрофе топ-модели Санстрикера.
Полиция будет вновь разгонять демонстрации и митинги. И в обществе уже есть те, кто предвидит перемены и великие потрясения, которые изменят Кибертрон.
И в тот день, когда вооруженная толпа разобьет зеркальные окна клубов, реальный мир и мир ночных грез встретятся...лицом к лицу.
Но пока дети ночи могут наслаждаться последним и от того таким ослепительным блеском Каона... своим головокружительным полетом над пропастью.
***
У каждого из нас есть своя путеводная звезда, чей блеск озаряет нашу жизнь.
Одних манит блеск кредитов, превращающий их в рабов.
Других - свет софитов. Мимолетное или вечное сияние славы и одиночества. Третьих - сияние далеких звезд, зовущих к чужим мирам. Что ждет их там? Вдали... на еще неизведанных звездных путях?
Кого-то греют огни ночных городов... от сердца Кибертрона сквозь миллионы световых лет до самых окраин Галактики.
Но есть те, кому дороже всего свет линз любимых и близких, друзей и родных... Даже если эти линзы угаснут навсегда, их свет будет жить в памяти тех, кто их любил. До тех пор, пока в груди пульсирует живая искра.
суббота, 22 февраля 2014
Никогда не сдаваться.
Рэтчет обернулся на стук в дверь. Открыв ее, он увидел юнлинга, державшего на руках Персептора; нижнюю часть лица юного меха скрывала маска, а по обеим сторонам головы забавно топорщились «уши».
- Эм… Привет, - «уши» начали мигать сразу, как он заговорил, - вы… вы Рэтчет, верно?
- Да. Что-то случилось? - взглянув на Персептора, по-прежнему находившегося на руках у юного незнакомца, Рэтчет увидел, что фэйсплет Персептора был ярко-красного оттенка, а сам Персептор бормотал и дергался во время перезарядки.
- Я все объясню, но вначале уложу Персептора. Мои руки уже не выдерживают.
- О, разумеется, входи.
- Спасибо. – Юнлинг уложил Персептора, затем сел рядом с ним на краешке платформы, легонько поглаживая его по голове. Рэтчет взял стул и тоже сел рядом.
- Итак…
- Я просто уговорил Персептора прогуляться после школы. Клянусь, мы всего лишь взяли несколько кубов энергона, но, похоже, он оказался с какими-то добавками, поскольку Персептор начал... странно себя вести. Я приложил все силы, чтобы донести его сюда: он по дороге потерял сознание.
Рэтчет заметил, что юнлинг немного замялся, а его «уши» мигнули и сменили цвет.
- Как тебя зовут, юнлинг?
- Уилджек.
Рэтчет замолчал; теперь, присмотревшись получше, он узнал юного меха. Итак, это тот самый мех, который однажды попался Персептору на оптику. В сочетании с информацией, только что рассказанной Уилджеком, Рэтчет понял, что имел ввиду Персептор.
- Ладно, - Рэтчет встал, - надеюсь, мы сможем помочь Персептору нормально перенести похмелье, когда он очнется.
Рэтчет вышел, оставив юнлингов наедине. Уилджек посмотрел на спящего меха; он не мог поверить, что скажет это Персептору! Намерение не было каким-то плохим, просто… Уилджек лишь надеялся, что… что он чувствовал то же самое.
Когда-то ему сказали, что если однажды… он почувствует нечто непривычное, то, очистив свой ЦПУ и сосредоточившись, сможет понять главное.
Выключив оптику и немного поразмыслив, Уилджек понял, что думает о Персепторе не как о друге, а как о… любовнике. Радостная мысль заняла весь ЦПУ, а тело словно наполнилось светом. Уилджек включил оптику, его «уши» стали насыщенного красного цвета. Нет… нет-нет-нет, это неправильно, это ошибка!... Но он не чувствовал себя ошибающимся…
Уилджек вновь взглянул на Персептора… это было неизбежно. Посмотрев на дверь, чтобы убедиться, что Рэтчет не возвращается, Уилджек снял маску и опустился на колени рядом с Персептором. Проверив дверь еще раз, Уилджек наклонился и поцеловал Персептора в губы.
- Эм… Привет, - «уши» начали мигать сразу, как он заговорил, - вы… вы Рэтчет, верно?
- Да. Что-то случилось? - взглянув на Персептора, по-прежнему находившегося на руках у юного незнакомца, Рэтчет увидел, что фэйсплет Персептора был ярко-красного оттенка, а сам Персептор бормотал и дергался во время перезарядки.
- Я все объясню, но вначале уложу Персептора. Мои руки уже не выдерживают.
- О, разумеется, входи.
- Спасибо. – Юнлинг уложил Персептора, затем сел рядом с ним на краешке платформы, легонько поглаживая его по голове. Рэтчет взял стул и тоже сел рядом.
- Итак…
- Я просто уговорил Персептора прогуляться после школы. Клянусь, мы всего лишь взяли несколько кубов энергона, но, похоже, он оказался с какими-то добавками, поскольку Персептор начал... странно себя вести. Я приложил все силы, чтобы донести его сюда: он по дороге потерял сознание.
Рэтчет заметил, что юнлинг немного замялся, а его «уши» мигнули и сменили цвет.
- Как тебя зовут, юнлинг?
- Уилджек.
Рэтчет замолчал; теперь, присмотревшись получше, он узнал юного меха. Итак, это тот самый мех, который однажды попался Персептору на оптику. В сочетании с информацией, только что рассказанной Уилджеком, Рэтчет понял, что имел ввиду Персептор.
- Ладно, - Рэтчет встал, - надеюсь, мы сможем помочь Персептору нормально перенести похмелье, когда он очнется.
Рэтчет вышел, оставив юнлингов наедине. Уилджек посмотрел на спящего меха; он не мог поверить, что скажет это Персептору! Намерение не было каким-то плохим, просто… Уилджек лишь надеялся, что… что он чувствовал то же самое.
Когда-то ему сказали, что если однажды… он почувствует нечто непривычное, то, очистив свой ЦПУ и сосредоточившись, сможет понять главное.
Выключив оптику и немного поразмыслив, Уилджек понял, что думает о Персепторе не как о друге, а как о… любовнике. Радостная мысль заняла весь ЦПУ, а тело словно наполнилось светом. Уилджек включил оптику, его «уши» стали насыщенного красного цвета. Нет… нет-нет-нет, это неправильно, это ошибка!... Но он не чувствовал себя ошибающимся…
Уилджек вновь взглянул на Персептора… это было неизбежно. Посмотрев на дверь, чтобы убедиться, что Рэтчет не возвращается, Уилджек снял маску и опустился на колени рядом с Персептором. Проверив дверь еще раз, Уилджек наклонился и поцеловал Персептора в губы.
вторник, 18 февраля 2014
Никогда не сдаваться.
Результаты теста Из какого ты века?
Вы человек позднего средневековья
Вы - свято верующий в высшие силы и судьбу, готовый на борьбу с теми, кто не понимает как жить правильно, при этом вера в светлые стороны человеческого существа помогает вам преодолевать многие казалось бы фантастические препятствия, при этом лёгкий налёт романтизма присущий рыцарям и прекрасным дамам, чаще всего помогает вам расположить к себе собеседника.
среда, 05 февраля 2014
Никогда не сдаваться.
Никогда не сдаваться.
вторник, 04 февраля 2014
Никогда не сдаваться.
суббота, 01 февраля 2014
Никогда не сдаваться.
Синий краб, синий краб среди чёрных скал в тени,
Синий краб — он приснился мне во сне.
У него восемь лап, две огромные клешни
И серебряные звёзды на спине.
Рыбаки ловят рыб, китобои бьют китов -
Делом заняты с утра и до утра.
Только я с той поры позабыть про всё готов -
Всё залив ищу, где водится мой краб.
- Да зачем он тебе, этот страшный зверь морской?
С ним в беду очень просто угодить!
У него ужасный вид, он, наверно, ядовит -
Ни сварить его, ни в банку посадить.
- Сто ночей не усну, буду думать всё о нём,
Буду думать, буду плавать и грустить…
Мне бы только взглянуть на него одним глазком,
Просто так - посмотреть и отпустить…
Синий краб — он приснился мне во сне.
У него восемь лап, две огромные клешни
И серебряные звёзды на спине.
Рыбаки ловят рыб, китобои бьют китов -
Делом заняты с утра и до утра.
Только я с той поры позабыть про всё готов -
Всё залив ищу, где водится мой краб.
- Да зачем он тебе, этот страшный зверь морской?
С ним в беду очень просто угодить!
У него ужасный вид, он, наверно, ядовит -
Ни сварить его, ни в банку посадить.
- Сто ночей не усну, буду думать всё о нём,
Буду думать, буду плавать и грустить…
Мне бы только взглянуть на него одним глазком,
Просто так - посмотреть и отпустить…